Социально-психологические факторы терроризма: практический опыт

Психологические аспекты терроризма: диагностика и выявление личностей, склонных к террористической деятельности

Проблема мотивации терроризма, как и сам феномен, имеет комплексный, иерархический характер. Она может рассматриваться на трех уровнях: индивидуально-личностном, внутригрупповом и межгрупповом. Однако следует отчетливо понимать, что данное триединство проблемы с точки зрения ее реального исследования развести на данные уровни можно только теоретически, с определенной долей условности. Это связано с тем, что структура личности индивида содержит в себе все многообразие отношений человека с окружающим миром, выступая одновременно регулятором его жизнедеятельности.

Данное положение хорошо иллюстрируется психологией «я»-концепции человека и понятием социальной идентичности личности. В содержательном плане «я»-концепция личности представляет совокупность представлений индивида о себе самом вместе с эмоциональными оценками этих представлений и выполняет функцию регуляции поведения человека. Данная регуляция поведения состоит в следующем:

-   каждая социальная ситуация воспринимается и оценивается человеком в соответствии с теми компонентами его «я»-образа, которые актуализируются в этой ситуации и которые индивиду необходимо проявлять (поддерживать, защищать, избегать и т. п.).

-   на основе базовой потребности поддерживать и защищать свое «я», потребности в положительной самооценке, а также (и это самое главное) в зависимости от субъективной значимости для индивида тех параметров «я»-концепции, которые активированы ситуацией, формируется и вырабатывается конкретная форма поведения в данной ситуации.

«Я»-концепцию личности, как совокупность представлений о себе самом, можно представить в виде континуума: на одном полюсе располагаются индивидуально-личностные характеристики (и соответствующие мотивации поведения), на другом - социально-категориальные.

В соответствии с этим любую мотивацию поведения человека можно представить также в виде континуума: на одном полюсе -индивидуально-личностная мотивация и взаимодействие, на другом - межгрупповые потребности. Когда ситуация активизирует в сознании индивида социально-групповые параметры «я»-концепции (т.е. на первое место выходит социальная идентичность), человек действует как член группы, когда индивидуально-личностные -мотивация и взаимодействие остаются на межличностном уровне.

Другими словами, именно социальная часть «я»-концепции, которая определяет принадлежность человека к группе (или группам), его «социальное лицо», обеспечивает одинаковость и координацию группового поведения. Чем ближе социальная ситуация в ее субъективном восприятии к межгрупповому полюсу континуума, тем сильнее проявляется тенденция к единообразию поведения человека как члена своей группы к другой группе и склонность воспринимать членов другой группы как ее обезличенных представителей, т. е. недифференцированно.

Из сказанного следует, что при анализе мотивации терроризма на разных уровнях - индивидуально-личностном, групповом и межгрупповом - необходимо отчетливо представлять себе, какой аспект проблемы мотивации выдвигается на первое место.

Полученные в исследованиях данные позволяют представить индивидуально-личностные качества, характеризующие личность террориста: агрессивность, депрессивные состояния, чувство вины, приписывание себе и другим недостатка мужественности, эгоцентризм, крайняя экстраверсия, потребность в риске и принадлежности к группе, поиск сильных ощущений.

Большинство исследователей мотивации терроризма на индивидуальном уровне отмечают, что явная психопатология среди террористов - достаточно редкое явление. Вместе с тем можно выделить ряд личностных предрасположенностей, которые часто становятся побудительными мотивами вступления индивидов на путь терроризма.

Это сосредоточенность на защите своего «я» с постоянной агрессивно-оборонительной готовностью; неадекватная личностная идентичность (низкие самооценки); неудовлетворенная потребность в присоединении к группе; переживание социальной несправедливости со склонностью проецировать на общество причины своих неудач; социальная изолированность и отчужденность; определение своего места на обочине общества и потеря жизненной перспективы.

При этом нельзя утверждать, что приведенный набор характеристик является каким-то обобщенным профилем личности типичного террориста. В ряде случаев значение имеют идеологические и религиозные мотивы вступления в террористическую группу. Но нельзя исключать, что они могут являться формой рационализации глубинных личностных мотивов, стремления к укреплению личностной идентичности и - что особенно важно - потребности в принадлежности к группе.

Террористическая группа в психологическом смысле снимает у индивида ущербность своей идентичности (своей «я»-концепции). Группа становится для террориста стабилизирующим психологическим основанием, позволяющим чувствовать себя полноценной личностью. Она является важной опорой его самосознания и обретения смысла жизни (неважно, что это будет суррогатным замещением подлинных смыслообразующих ориентаций) и в то же время - мощным психологическим механизмом духовной, ценностной и поведенческой защиты.

В психологической исследовательской практике были предложены (с некоторыми вариациями) три модели личности террориста. Первая модель - это террорист по идеологическим, политическим и религиозным убеждениям. Террорист такого типа искренне считает, что его действия независимо от конкретных результатов полезны для общества и что любые жертвы для достижения «справедливых» целей оправданы. Сфера сознания у такого террориста крайне сужена идеологическими, религиозными доктринами, им же подчинена его эмоциональная сфера. Поэтому он способен совершать все, что угодно. В политической терминологии он является фанатиком, в психологической - это либо идейный сторонник своих мировоззренческих установок, либо психопат.

Вторая модель опирается на теории человеческой агрессивности: террорист - это просто крайне агрессивный человек по своим личностным особенностям, а его участие в террористической деятельности - один из возможных вариантов проявления природной агрессивности. Для объяснения этой модели привлекается ряд теорий человеческой агрессивности, предложенных психологической наукой. Хотя эти теории были подвергнуты критике, их объяснительный потенциал позволяет выдвигать предложения для изучения поведения террористов.

Третья модель террориста - психопатологический или социально-патологический тип развития личности ребенка (ввиду ненормальных отношений в семье). Жестокое обращение родителей с ребенком, его социальная изоляция, дефицит добрых отношений могут привести к формированию агрессивно-озлобленной личности с антисоциальными наклонностями. При определенных условиях люди такого психологического склада легко становятся адептами террористической организации.

Кроме этого, изолированность террористических групп от остального сообщества определяет особенности их внутригрупповой динамики. С одной стороны, отсутствие или нарушение межгрупповой коммуникации способствует формированию у членов террористических групп предрассудков и группового фаворитизма (моя группа самая важная и «правильная») и межгрупповой дискриминации при объяснении действий «своих» и «врагов».

С другой стороны, изолированность группы и постоянная угроза преследований усиливают сплоченность и групповое давление. Влияние лидера на остальных членов группы приводит к развитию феноменов «группового мышления»: усилению групповой поляризации «мы -они», размыванию ответственности («мы в одной лодке»), недооценке последствий, склонности совершать рискованные поступки.

Наконец, необходимость конспирации делает непроницаемыми границы группы изнутри: тот, кто покидает группу, угрожает безопасности остальных ее членов и подвергается преследованию. Эти внутригрупповые факторы ослабляют внешнее социальное влияние, оказываемое на членов террористических групп со стороны близких родственников и значимых других.

Поскольку реальное эмпирическое изучение личности террористов возможно только «постфактум», т. е. тогда, когда преступное деяние террористического характера совершено, а исполнители остались живы и задержаны, то эти исследования, как правило, проводятся в структурах правоохранительных органов и зачастую закрыты или полузакрыты.

А исследования, проводимые специалистами, не принадлежащими к этим структурам, обычно осуществляются с большим запаздыванием, и, естественно, эти специалисты ограничены в своей исследовательской базе (интервью, мемуары, идеологические декларации и т. п.).

Выше были рассмотрены типологические модели личности террористов, предложенные для объяснения мотивации вступления человека на путь терроризма. Эти модели до настоящего времени во многом являются теоретическими гипотезами.

Поэтому В.А.Соснин и Т.А.Нестик считают необходимым соотнести их с имеющимися эмпирическими данными по материалам зарубежной исследовательской практики и открытых (крайне ограниченных) публикаций, проводимых в структурах отечественных правоохранительных органов. Кратко обозначим особенности и некоторые результаты эмпирических исследований личности террористов, их мотивации.

Прежде всего необходимо подчеркнуть, что сравнительные исследования психологии террористов и нетеррористов не обнаружили различий в особой личностной психопатологии. Сравнительные исследования также не выявили конкретного психологического типа личности террориста, определенного набора личностных характеристик, близкого типа мышления: «..людей с особенными личностными чертами и тенденциями среди террористов диспропорционально мало, судя по изученным материалам террористов».

Каковы же особенные личностные характеристики, присущие террористам? Ряд авторов характеризовали террористов как агрессивных людей, ориентированных на действия, которым не хватает обычной жизненной стимуляции и которые стремятся к поиску «горячих» ощущений.

Особенно поразительной является их опора на психологические механизмы экстернализации (объяснение своего поведения как зависящего от внешних обстоятельств) и психологического расщепления, т. е. одновременного существования в личности террориста противоречивых, несовместимых обоснований поведения: что хорошее, то мое, что плохое - не мое.

Эти данные свидетельствуют о том, что многие террористы имеют пограничные личностные расстройства или психологические защитные механизмы экс-тернализации и расщепления. Специалисты подчеркивают, что эти мотивационные механизмы обнаруживаются достаточно часто среди исследованных террористов и, естественно, позволяют сделать вывод об одинаковости демонстрационного стиля поведения террористов.

Считается, что наиболее важным для понимания поведения террористов является механизм психологического расщепления. Эта личностная характеристика типична для людей, у которых развитие обусловливается конкретным типом психологического травмирования в период детства. И это приводит к формированию такого личностного качества, которое клиницисты называют «нар-циссические раны» или к развитию так называемой ущербной личности (с низкой самооценкой).

Индивиды с травмированной «я»-концепцией не могут интегрировать «хорошие» и «плохие» характеристики своей личности. Представления о себе у такого индивида разделены на дихотомич-ные категории (хорошее - мое, а плохое - не мое). Индивид с такой личностной структурой идеализирует своеположительное «я» и отделяет и проецирует на внешнее окружение все свои отрицательные характеристики и проблемы, свои «слабости».

Индивиды, которые опираются на эти механизмы психологической защиты, стремятся искать источник собственных жизненных трудностей не в себе, а во внешнем мире. Они нуждаются в наличии внешнего врага, которого можно было бы обвинить в неудачах в своей личной жизни. Люди с таким типом личности находят риторику терроризма особенно привлекательной.

Наиболее строгое, опирающееся на имеющуюся эмпирическую базу исследование социального происхождения и психологии террористов было проведено социальными учеными Западной Германии при поддержке Министерства внутренних дел страны в 1980-1984 гг.. Эти исследования были опубликованы в четырех томах.

Два тома представляют особую ценность для понимания психологических оснований террористической деятельности: второй том, посвященный социально-психологическому анализу жизненных биографий террористов, и третий том, в котором рассмотрены групповые процессы террористической деятельности.

Немецкие ученые проанализировали жизненный путь 250 террористов Западной Германии. Из них 227 человек были представителями левой политической ориентации, 23 - правой. Особенно интересными представляются данные, полученные при анализе членов организации «Фракция Красной армии» и «Движение 2 июня». У террористов был обнаружен высокий уровень неполных семей.

Около 25 % террористов потеряли к 14 годам одного или обоих родителей. Потеря отца, как было обнаружено, стала для личности будущего террориста особенно разрушительной. 79 % респондентов сообщили о серьезных конфликтах с властными структурами, родителями (33 %). Они описывали отца, если он был, в самых враждебных выражениях.

Около трети исследованных респондентов привлекались в молодости к судебным преследованиям. Исследователи пришли к заключению, что террористы, жизненный путь которых они изучали, продемонстрировали модель «личности неудачника» - человека, ориентированного на успех, но склонного к неудачам (и в семейном, и в образовательном, и в профессиональном аспектах), и характеризовали начало карьеры террориста как «конечную точку в серии безуспешных попыток жизненной адаптации».

В то же время был выявлен ряд особенностей, которые трудно сравнивать с характеристиками других лиц того же возраста, находящихся на обочине общества. Так, ученые выделяют две группы личностных характеристик, присущих исследованным террористам:

-  экстремальная зависимость от террористической группы, экстраверсия как личностная характеристика (в том числе паразитический образ жизни и стремление к «взбадриванию» своей жизненной активности);

-  враждебность, подозрительность, агрессивность и защитно-агрессивное поведение как доминирующий стиль взаимодействия с другими людьми.

Материалы, полученные в результате интервьюирования и анализа воспоминаний самих террористов, в определенной мере подтверждают приведенные выше тенденции.

Однако специалисты отмечают: чтобы быть уверенными в получаемых результатах, следует понимать, что каждая террористическая группа уникальна и должна изучаться в контексте своей собственной национальной культуры и истории. Поэтому неразумно распространять и обобщать изученные характеристики западногерманских террористов левого толка на представителей других террористических групп.

Многие характеристики членов террористических групп, отмеченные различными авторами, по-видимому, присущи контингенту террористических групп левого толка.

Например, Дж.Пост, проанализировавший социально-психологические процессы идентификации себя с террористической группой как средством разрешения своих внутренних конфликтов, считает, что эта идентификация является достаточно общей тенденцией в террористических группах, по крайней мере светского идеологического спектра.

В целом имеющиеся эмпирические данные свидетельствуют о том, что у большинства террористов не выявлено серьезной психопатологии. И хотя не существует единственного типа личности террориста, по-видимому, люди с агрессивными наклонностями, ориентированные на действия и чрезмерно опирающиеся в регуляции своей жизненной активности на психологические механизмы экстернализации, в диспропорционально большом количестве (в сравнении с другими людьми) являются террористами.

Данные свидетельствуют о том, что многие террористы оказывались неудачниками в своей личной, образовательной и профессиональной жизни. Комбинация переживания личностной неадекватности с опорой на психологические механизмы экстернализации и расщепления приводит их к поиску особенно привлекательной группы людей, мыслящих так же, как и они, опирающихся на жизненное кредо: «Это не мы - это они; они - причина наших проблем».

Имеющиеся зарубежные эмпирические данные изучения личностных особенностей и мотиваций террористов позволяют предполагать, что принадлежность к террористическим группам и изоляция от общества в целом подкрепляют идеологию террористов и усиливают их мотивацию к продолжению террористической деятельности.

О том, что происходит в сознании террористов, которые решают порвать с терроризмом, фактически ничего не известно. Доступные материалы (в основном западные) - это небольшое число интервью с бывшими террористами и ряд опубликованных автобиографий, в которых реальные мотивы остаются скрытыми под покровом рациональных объяснений, рассуждений и интерпретации реальности с целью собственной реабилитации. Многие бывшие террористы мотивируют свое вступление на путь терроризма стремлением реализации своих жизненных возможностей, которых, как они полагают, они были лишены.

В момент, когда террористическая активность не приносит им ожидаемых дивидендов, они могут раскаяться и предать. А рациональное объяснение изменения поведения террористов, которые не раскаялись, но оставили террористическую деятельность, в основном опирается на следующую объяснительную схему: «Мы не раскаялись, мы просто устали». Вполне понятно, что необходимо дальнейшее проведение сравнительных исследований, связанных с этой проблематикой.

В структуре научных подразделений отечественных правоохранительных органов исследования личности террориста, его психологических характеристик и мотивационной сферы остаются достаточно значимыми как с точки зрения разработки общих психологических профилей личности террориста, так и в прикладном плане: путей построения воспитательного и психокоррекционного воздействия на осужденных за террористическую деятельность. В частности, в качестве примера можно привести реализацию большой целевой программы эмпирических исследований личности террориста, осуществляемую Академией права и управления ФСИН России совместно с Институтом гуманитарного образования.

Результаты исследований помогают глубже понять структуру личности осужденного за террористическую деятельность, специфику его мотивационной сферы и организовать профилактику таких преступлений.

Выводы авторов позволяют утверждать, что осужденные террористы представляют собой особый тип преступника, отличающегося определенным набором личностных признаков:

• негативным мировоззрением, сформированным под воздействием элементов социальной среды, содержанием которого является несоответствие между образом социально приемлемой (идеальной) картины мира, самого себя в реальной жизни и возможностями самореализации. Это противоречие трансформируется в субъективное ощущение личностной и социальной неадекватности, мотивирующей к деструктивной самореализации;

• отчуждением от общих ценностей. Одной из наиболее типологических черт осужденных террористов является то, что они находятся на определенно отчужденной социально-психологической дистанции от общества; данные постоянно фиксируют их психологическое отчуждение от общих ценностей, закрепленных в моральных и правовых нормах. Они как бы отчуждены от них, изолированы от малых социальных групп (семей, друзей), от «малой» родины.

При этом совершение преступлений террористического характера способствует поддержанию особого образа жизни, детерминированного психологическим отчуждением личности. И именно отсутствие возможности самореализации в нормальном обществе способствовало их вступлению в террористические организации, где они находили психологическую поддержку в плане положительной групповой идентификации. Таким образом, в определенной степени эмпирически подтверждается наличие симптомокомплекса личности террориста.

Исследования позволили установить, что на следствии большинство осужденных за террористическую деятельность причиной вступления в террористическую организацию называли религиозные мотивы (90,5 %) и лишь 9,5 % - социально-политические (идеологизированные). Однако на суде многие заявляли, что участие в террористической деятельности мотивировалось причинами получения вознаграждения «за работу» (корыстная мотивация).

В ходе проведения кластерного анализа по всей выборке осужденных за террористическую деятельность постоянно выделялись две группы с различными личностными профилями. Для одной (немногочисленной) группы отмечались высокие показатели по агрессивным формам поведения и открытой жестокости как доминирующей личностной характеристики. Для представителей данной группы это проявляется в ряде форм защитного поведения: отрицании, проекции и рационализации. Им свойственны следующие психологические особенности:

• • эгоцентризм, стремление быть в центре внимания, уверенная манера держаться, жажда признания, самонадеянность, хвастовство, готовность услужить, необдуманность поступков, недоразвитие этического комплекса, склонность к мошенничеству;
• • расхождение между внешне подчеркнутым стремлением соответствовать общепринятым стандартам, проявляя вежливость, терпимость к окружающим людям, и морализаторством, демонстративной, завышенной самооценкой, лицемерием, крайним пуританизмом;
• • механизм проекции, проявляющийся в склонности приписывать окружающим негативные качества, что является рациональной основой для оправдания и принятия себя и для поисков виновников или причин своих проблем во внешнем мире, с уверенностью в своей правоте;
• • рационализация, которая проявляется в бессознательном контроле над эмоциями через чрезмерно рациональное истолкование событий.

Другая, значительно большая группа осужденных за терроризм представляет наиболее распространенный профиль (порядка 50 % от всей выборки) и характеризуется следующими психологическими особенностями:

• • устойчивостью интересов, упорством в отстаивании своего мнения, трезвостью взглядов на жизнь, стремлением соответствовать нормативным критериям социального окружения, активностью жизненной позиции;
• • контролем над агрессивными импульсами, гиперсоциальной направленностью интересов, ориентацией на правила и инструкции, стремлением избежать серьезной ответственности за свои поступки;
• • межличностными отношениями, отличающимися высокой требовательностью к себе и другим, тенденцией к соперничеству и отстаиванию престижной роли в группе, а также к рассмотрению своей позиции с точки зрения морально-нравственных стандартов (экстремальный ислам);
• • гиперсоциальной установкой, которая выглядит как фасад, скрывающий раздражительность и назидательность (т.е. действующей как психологическая защита). Им присущ догматический склад мышления, приверженность к инструкциям и твердым правилам, высоконравственный (в субъективном понимании) образ жизни.

Выявленные социально-психологические профили личности осужденных террористов сами авторы не считают полными, поскольку они «не отражают в полной мере все эмпирические данные, полученные в рамках исследования». Исследования в рамках вышеназванной программы продолжаются.

Тем не менее полученные данные позволяют сделать некоторые обобщения, касающиеся эмпирического подтверждения объяснительных механизмов мотивации террористической деятельности. Во-первых, в определенной мере находят подтверждение выделенные выше модели личности террориста: модель агрессивного

Қысқа да нұсқа. Жазылыңыз telegram - ға