В окружении моджахедов - записки бывалого «афганца»
Председатель РОО «Союз ветеранов» Мурат Мухамеджанов поделился своими воспоминаниями
Про войну с Афганистаном снято немало драматичных и красочных фильмов – кровавый военный конфликт на территории этой страны с участием советских войск продлился с 1979 по 1989 годы, и унес немало жизней наших солдат. Между тем, охрана границы современного Таджикистана и Афганистана, зачастую была не менее опасной, и длилась гораздо дольше.
Председатель РОО «Союз ветеранов (участников боевых действий на Таджико-Афганской границе и военных конфликтов)» Мурат Мухамеджанов провел в приграничной зоне многие годы. За эти годы молодому казаху пришлось повидать многое, своими воспоминаниями он с удовольствием поделился с корреспондентом El.kz.
Ветеран вспомнил, как однажды на заставу привезли двоих переправившихся афганских контрабандистов – старика и парня лет 18-ти. Задержали их уже в Сохчарве. Как выяснилось позднее, на территории Таджикской ССР эти люди обменивали наркотики на спички, консервы, мыло и другие хозяйственные товары, затем переправлялись через Пяндж, обратно в Афганистан.
«На обоих контрабандистах была типичная одежда афганцев, под которой в целях маскировки на таджикской стороне были надеты джинсы и свитеры. Вместо трусов по-афгански перевязаны повязками. Эти двое не были похожи на боевиков, оружия при них не было. На заставе задержанным дали поесть. Старик и молодой уминали еду с жадностью и очень быстро», - рассказывает он.
Как ни странно, вспоминает полковник, в этот раз контрразведчики долго не приезжали за задержанными, и они пробыли на заставе около недели.
«Мы задействовали их в укреплении забора заставы, и на других хоз.работах. В течение всех дней пребывания на заставе контрабандисты питались так же, как и в первый день – ели с жадностью и по многу, мы поняли, что народ по ту сторону речки сильно бедствует. Перед тем как старика с парнем забрали с заставы, они просились остаться у нас, готовы были работать только лишь за еду», - пояснил наш собеседник.
Реалии были таковы, что наркотики переправляли из Афганистана не только организованные бандгруппы, но и простые крестьяне, пытавшиеся выжить сами, и накормить свои семьи.
Рассказал полковник и о том, как его вместе с товарищами едва не угораздило попасть в руки боевиков.
В «гостях» у боевиков
«В первых числах апреля мне довелось столкнуться лицом к лицу с моджахедами еще раз. Случилось это при следующих обстоятельствах. Мне нужно было в штаб батальона, вызвал м-р Володин для оформления документов. На Газ-66 выехал из Сохчарва в Хорог, взял для сопровождения двоих наиболее дерзких десантников с моего взвода – Жумалы Тлембаева и Данияра Усипбаева. Кроме моих бойцов в кузове шишиги разместились двое российских пограничников с заставы, без оружия, следовавших в Хорог за краской, и погрузивших в кузов три или четыре 200-литровые бочки. Я сел в кабине, за рулем водитель-пограничник, между сиденьями на крышке двигателя таджикский пограничник старший прапорщик Толик Авазов», - вспоминает ветеран.
Отъехав метров 400 от расположенного по пути следования населенного пункта Буни, на спуске с горы пограничники увидели большое скопление людей. Кем именно были эти люди, рассмотреть было сложно, и советские военные приняли их за один из отрядов местной самообороны, которые в то время повсеместно создавались в Таджикистане для охраны своих кишлаков. По словам рассказчика, бойцы таких отрядов по форме одежды ничем не отличались от боевиков с сопредельной стороны границы – камуфляж, на голове пакол (афганская шапка) или чалма. Вооружены были бойцы таких формирований, отмечает М. Мухамеджанов, в основном автоматами Калашникова советского и китайского производства.
«Спускается наша машина с горы и тут неожиданно справа выскочил УАЗ-469, совершив непонятный разворот и выйдя в лобовое столкновение с нами. От сильного удара машины остановились, морда Уазика смялась, часть двигателя вошла в салон. При столкновении я сильно ударяюсь ногами о П-образную рукоятку для пассажира на металлической панели шишиги, особенно сильная боль от удара была в моей правой голени. Боль и возмущение действиями водителя Уазика были настолько сильными, что я, выскочив из кабины, подбежал к находившемуся за рулем парню лет 25-ти, открыл дверцу и от всей души заехал кулаком ему в лицо. Одновременно, я делаю что-то вроде внушений насчет правил дорожного движения, что в той ситуации и местности выглядело, наверное, очень комично», - делится он.
Водитель выскочил из своей машины, сдернул с одетой на него разгрузки РГД-5 и схватился за кольцо.
«Он стоял передо мной с окровавленным лицом и что-то озлобленно говорил мне в ответ. И тут до меня доходит, что говорит он не на местном наречии, отдельные слова которого я уже немного различал, а на не понятном мне диалекте фарси. И это вовсе не местный памирец, которые кто-то хуже, кто-то лучше, но разговаривали на русском, а афганский моджахед… В общем, мы попали на боевой пост моджахедов. Рядом с нами и на разном удалении находилось несколько сотен боевиков. Их количество я сравнил навскидку с количеством бойцов на построении батальона. Боевиков было больше, чем батальон», - заверяет военный.
«Мне ничего не оставалось, как скомандовать двум моим выпрыгнувшим из кузова десантникам «К бою!, - продолжил он. - Парни мгновенно вскинули автоматы, но в каком направлении готовиться к отражению атаки, конечно, определить не могли ни они, ни я сам. С трех сторон нас окружали боевики. Трое из находившихся в непосредственной близости моджахедов сразу присели на колено и изготовились для стрельбы с РПГ-7В, остальные боевики навели на нас автоматы».
По словам рассказчика, шансов в такой ситуации не было никаких, но сдаваться в плен бойцы не собирались.
«Тут ко мне приближается седой старец, обвешанный пулеметными лентами с патронами. Он что-то громко скомандовал боевикам, по всей видимости, чтобы не стреляли в нас. На ломаном русском старик сказал, что мы врезались в машину начальника штаба Ёдгора, как я узнал позднее, это Ёдгор стал впоследствии полевым командиром. Старик добавил, что мы попали в плен и должны сдать оружие. Я ответил, что сдаваться не будем и дадим бой. Он посмотрел на меня как-то странно, с удивлением что ли. Затем крикнул что-то на фарси продолжавшему прыгать вокруг меня разъяренному молодцу из Уазика и находившимся рядом с машиной боевикам, трое из которых увели водителя куда-то в сторону», - сказал полковник.
Он подчеркнул, что весь разговор со старшим боевиков, постоянно переходившим с тяжелого для него русского на его родной язык, помогал переводить Т. Авазов, понимавший и говоривший на фарси.
«Затем старик обратился ко мне на русском: «Я даю вам возможность уйти, я так не воюю, вы попали в плен случайно, а не в бою». Он также сказал, что мы можем починить машину. Дело в том, что от удара об Уазик правое крыло кабины шишиги смяло и им заклинило колесо, это не позволяло продолжить путь. Я отдал распоряжение водителю, чтобы снял крыло и доложил мне по завершению», - рассказывает о тяжелой ситуации Мухамеджанов.
При этом, как заверяет полковник, он не испытывал страха и сильного волнения. Это позволило ему разглядеть какие-то ржавые трубы диаметром около 100 мм, направленные в сторону ВПО подразделения Внутренних войск МВД РК, расположенного метрах в пятистах от советских солдат.
«Мы проследовали мимо внимательно рассматривающих меня боевиков. Среди основной массы афганцев разглядел в их рядах чернокожих, китайцев, арабов, индусов, а также турков или курдов. Абсолютно все были с бородами. Возраст, за редким исключением лет по 40-45. Как оказалось, заинтересовавшие меня четыре трубы служили для обстрела стоявшей на ВПП наших Внутренних войск бронетехники. Я спросил старика, как из этого вооружения стреляют, на что получил примерно следующий переведенный Толиком ответ: «Это афганский вариант, называем его БМ-1. Мы это в Афганистане применяли в ходе нападений на колонны Советских войск. А стрелять вообще легко. Подсоединяешь провода к аккумулятору, целишься прямо в трубу, без всяких прицелов. Вот и все». Что за выстрелы использовались для этого афганского БМ-1 я определить не смог. Когда глянул в одну из труб в том направлении, куда она была наведена, то увидел бронетранспортер», - сообщил рассказчик.
Через некоторое время водитель доложил, что снял крыло, и бойцы благополучно покинули пост боевиков. По дороге встретили колонну российских пограничников, следовавших из Хорога в направлении боевиков то ли для переговоров, то ли для силовой ликвидации поста. В составе колонны было несколько БТР-ов и пара Камазов с установленными в кузовах ЗУ-23-2.
«Старший колонны был в звании полковника, он с удивлением спросил меня: «Как вам удалось уйти живыми?». Я доложил вкратце о произошедшем. Полковник сказал: «Вам крупно повезло!». Он был прав, видно так распорядился Аллах, и нам было даровано жить дальше.
Мы расстались с пограничниками и проследовали в Хорог. Колонна продолжила движение в направлении боевиков. Обратно из Хорога в Сохчарв мы возвращались через день. Боевиков на дороге уже не было. Я не слышал, об их боестолкновении с моджахедами, вероятно, пограничники выполнили свою задачу, ограничившись демонстрацией силы или путем переговоров», - ответил Мухамеджанов.
Он признался, что непонятным остался тот факт, что советская Сохчарвская застава не получила своевременно информации о появившихся в районе боевиках.
«Как я узнал позднее, вернувшись в Сохчарв, информацию о случившемся по радиосвязи получили и на заставе. Сержант Рустам Ажиков поднял взвод десантников в ружье и посадил на единственный, находившийся на заставе, БТР-60ПБ. Мои десантники уже было выехали с заставы, но вовремя пришла информация о нашем благополучном убытии с поста боевиков. Чем могло закончиться поступи информация на заставу чуть раньше, и успей мои десантники к месту – одному Богу известно», - разводит руками полковник.
Мухамеджанов ответил, что ему сложно оценивать этот непроизвольный контакт с боевиками.
«Возможно, кто-то скажет, что я с двумя моими отчаянными десантниками и двумя так и не вылезшими из кузова пограничниками все-таки должен был вступить в неравный бой и погибнуть. Ведь, возможно, что через год, боевики именно этого бандформирования участвовали в нападении на роту казахстанских Внутренних войск, попавшую в засаду 7 апреля 1995 года в Пшихаврском ущелье. В том бою погибло 17 солдат, еще 33 солдата получили ранения, двое из них скончались от полученных ранений в госпитале в Казахстане», - заключил полковник.
