Потомки репрессированных рассказали истории своих семей
Каждый год 31 мая Экибастуз замолкает под звуки метронома, который отсчитывает минуту молчания в память о тех, чьи жизни унесла беспощадная тоталитарная система. Для этого города эта тема особо близка. Ведь именно здесь находились лагеря для репрессированных, сообщает El.kz.
Под строгим секретом
В этих лагерях отбывали свое наказание тысячи неугодных власти людей. В их числе коммунисты, специалисты инженерных профессий, образованные люди, представители творческой и научной интеллигенции, поэты, ученые, репрессированные по национальному признаку этнические группы, насильственно переселенные в места спецпоселений, бывшие советские, а позже и японские пленные. Тысячи исковерканных жизней и трагических судеб связаны с историей Экибастуза.
Как свидетельствуют документы, хранящиеся в городском историко-краеведческом музее, особлаги функционировали на территории тогда еще экибастузского поселка с 1948 года. Лагерь, находящийся здесь был рассчитан на 5000 человек. Он относился то к Печанлагу, то к Степлагу. Территория лагеря была обнесена колючей проволокой и двойным забором, а по периметру была протянута проволока для надрессированных собак, вдоль которой они могли свободно передвигаться, чтобы никто не смог сбежать.
Территорию вокруг лагеря постоянно вскапывали, что в случае попытки к побегу, беглецов можно было быстро найти по следам. Лагерная тюрьма - изолятор зоны был выстроен из камня. В карцерах было холодно и сыро, как и в бараке.
Десятки фотографий политзаключенных, их записи, личные вещи, книги и другие предметы периода 1948 – 1953 годов можно и сегодня увидеть в Экибастузском историко-краеведческом музее. На одной из тетрадей, с переплетом из рубероида, хранящейся на стенде под стеклом - наброски философских размышлений неизвестного узника по номером Ц-952 о справедливости, правосудии и ценности жизни. Найти ее удалось спустя 50 лет в здании бывшей автобазы по улице Кунаева, где и находился лагерь. Но это лишь маленький фрагмент огромной трагической истории.
По информации, хранящейся в музее на вырезках газет «Заветы Ильича», даже места захоронения заключенных были строго засекречены. Только спустя много лет по инициативе начальника Экибастузского отдела УКГБ по Павлодарской области Валерия Сошникова начался поиск мест захоронений узников Дальлага. В этих поисках помогали ветераны и те, кто работал в этих лагерях.
Немногим удалось выжить в то страшное время. Но именно по их рассказам краеведы и журналисты восстанавливали картину того периода и узнавали подробности о заключенных и событиях тех дней, в том числе о строительстве объектов, в котором участвовали узники лагерей. Их руками была возведена первая в Павлодарской области теплоэлектроцентраль, а также первые жилые дома, некоторые из которых есть в Экибастузе и сейчас.
Останки большинства из тех, кто погиб на этой земле, по сей день лежат в безымянных могилах и так и останутся неизвестными. Реабилитации дождались далеко не все, Многие были реабилитированы лишь после смерти, о чем свидетельствуют документы, выданные их родственникам.
С южной стороны на въезде в город рядом с озером Туз под старым отвалом пустой породы находится кладбище репрессированных. Спустя годы это место захоронения символически обнесли забором. На самом деле, возможно, территория его намного больше. Ко Дню памяти жертв политических репрессий сюда как правило приезжают студенты и школьники, чтобы навести порядок и почтить память погибших.
По информации, хранящейся в старых документах в историко-краеведческом музее, в 1952 году здесь произошло восстание заключенных. Восстание подавили, но после этого количество захоронений у подножия отвала увеличилось в несколько раз. В 1954 году лагерь закрыли, оставшихся заключенных перевели в Жезказган.
По данным музея общее количество репрессированных по всей Павлодарской области составляло 4360 человек, «особой тройкой НКВД» осуждено 2450 человек, 932 осужденных расстреляли. Однако по некоторым неуточненным данным под отвалом в южной части города лежат останки тысяч репрессированных.
Одним из заключенных лагеря в Экибастузе был русский писатель, лауреат Нобелевской премии Александр Солженицын. Он участвовал в строительстве той самой ТЭЦ, которая и сегодня согревает город. На страницах одного из самых известных его произведений «Один день Ивана Денисовича» изложены воспоминания о событиях в 6 лаготделении Песчанлага в Экибастузе. Находясь в заключении он написал несколько стихотворений, поэму и пьес в стихотворной форме.
А в парке «Шахтер» несколько лет назад был установлен памятник жертва политических репрессий, изготовленный местным мастером. С этого момента ежегодно в день скорби 31 мая здесь собираются потомки репрессированных и простые жители города, чтобы вспомнить об этих событиях и рассказать подрастающему поколению во избежание ошибок в будущем.
Ели ремни, сапоги и тулупы
Трагическую историю своего прадеда, Шопбая кажы рассказал Сагат Кошербаев. Он узнал ее будучи 16-летним подростком от своих дедов Сейсена и Кошербая. Прадед Сагата Кошербаева Шопбай кажы был старейшиной рода, проповедником, ходил в Мекку пешком в одиночку. Этот пеший переход занял у него 4 года. Назад вернулся уже хаджи. Он был уважаемым человеком, лечил людей, к нему приходили за советами и за помощью.
«Основным родом деятельности общины моего прадеда было скотоводство. Зимовка располагалась в районе села Бирлик Баянаульского района. В те годы кыстау (зимовка) называлась Карабие Айдагара. Зиму община проводила там, а летом пасли скот в Экибастузском районе – в Аккаоле, Саргамысе, Карашахта, Акшахта, Карабидаик, Акбидаик. Лишний скот осенью они сдавали на рынке в Омской области и обменивали его на другие продукты питания на весь год – муку, сахар, крупы, вещи для зимовки. Летом на кыстау скот не пасли, чтобы ее хватало на зиму», - рассказывает Сагат Кошербаев.
В общине было около 100 семей. Наемных рабочих в ней не было, все - только свои, и каждый был занят своим делом – один доил, другой кормил, третий занимался заготовкой кормов, сена для скота на зиму, четвертый – кизяк собирал, чтобы зимой топить печь кизяком, так как угля тогда еще не было.
«Женщины вязали одежду из шерсти и шили ее в основном из кожи. Работы хватало на всех. Так продолжалось до 1930-го года, пока их не раскулачили», - говорит правнук Шопбая кажы.
По его словам, младший сын его прадеда, Сейсен ата был табунщиком. Прадед увидел в нем с малых лет особые способности. У него была очень хорошая память. Сейсен ата пас большие стада и помнил всех животных из табуна, где сколько кобылиц, жеребят. У него была хорошая память всю жизнь, а прожил он ровно сто лет.
«Дед воевал и царскими наемниками, не подчинялся, боролся за свою общину, когда у них хотели все отобрать, чтобы люди потом с голоду не померли. Народ надеялся, что после революции будет легче, но времена настали еще хуже», - пересказывает воспоминания своих дедов Сагат Кошербаев.
В один день в общину его прадеда приехали представители власти, пересчитали весь скот и отобрали. Все нажитое добро конфисковали. Шопбай кажы пытался возразить, но его арестовали. Несколько недель его пытались сломить под пытками, заставляли отказаться от Ислама. Но он был очень сильный духом, и стоял на своем.
«И ночью, когда все спали, его вывели в степь, расстреляли и закопали, чтобы никто не знал и не начались волнения среди народа. Позднее люди выяснили, где его закопали и перезахоронили его на кыстау, где он зимовал», - рассказала Сагат Каирович.
У остальных членов общины тоже все отобрали и выгнали с зимовки, пригрозив, что если они попытаются вернуться назад, их отловят и отправят в лагеря. Люди были напуганы и ушли с зимовки. Был страшный голод.
«Люди выживали как могли, питались шкурами животных. Их раньше не сдавали, и собаки их не ели. Поэтому их просто выбрасывали и они лежали в степи годами. А когда наступил голод, эти шкуры собирали, чистили от шерсти, кипятили в казане несколько часов. Потом жевали это все и запивали сурпой. Кожаные изделия – ремни, сапоги, тулупы – варили и ели. Больше половины людей из общины прадеда погибли тогда, так как кроме скотоводства они больше ничем заниматься не умели», - вспоминает Сагат Кошербаев.
По его словам, выжили только молодые. Сначала они пытались спастись в другом ауле, но и там был голод. Несколько молодых людей собрались и ушли в Китай.
«Среди них был и мой дед Сейсен ата. Обойдя всю Поднебесную пешком, он вышел на Дальнем Востоке. Каждый день в Китае он у кого-то работал, чтобы было что поесть, брался за любую работу. Китайцы кормили и давали ему ночлег. А моего деда Кошербая ата вместе с семьей отправили в Сибирь. Здесь тогда не было железной дороги. Вокзал был только в Павлодаре. И они шли 200 километров до Павлодара пешком под конвоем. Мой отец обнаружил, что младшей сестренки с ними нет. Дед сказал, что ее не стали забирать с зимовки, так как она еще совсем маленькая, грудная и у нее нет шансов выжить, она просто не переживет дорогу. У матери тогда не было молока. И малышку оставили на кыстау, чтобы там ее и похоронили. Услышав это мой отец побежал назад за ней. Минуя охрану, забрал ее и нес на себе до самого Павлодара. Девочка выжила. Это была моя тетя Жансипа. Она прожила 85 лет. Всю жизнь она так и жила в Сибири. Вернулась на родину только в конце 60-ых годов и жила под Павлодаром в селе Кенжеколем», - с гордостью пересказывает воспоминания дедов Сагат Кошербаев.
Своего сына Сейсена прадед Шопбай кажы еще при жизни отправил учиться в медресе. В 40-ых годах Сейсен ата был муллой в Экибастузе, проповедовал Ислам. А когда здесь построили мечеть, он был первым имамом в этой мечети. По словам внучатого племянника, работал Сейсен ата в шахте – Карашахта, добывал уголь. Тогда уголь здесь еще добывали в шахтах. Когда началась война, у него была бронь. Шахтеров на фронт старались не забирать. Поэтому всю войну он добывал уголь и у него даже были ведомственные награды, в том числе орден «За трудовое отличие».
А вот отца Сагата Кошербаева призвали в армию. Он служил в Ленинградской области. Там получил ранение. Имеет медали, ордена. Он прожил 85 лет. Лишь в конце 70-ых годов их семья вернулась в Экибастуз. Сам Сагат переехал в 1969 году, а отец еще дорабатывал в Сибири до пенсии.
«В этом году исполняется 150 лет со дня рождения Шопбая кажы. Он родился в 1874 году. Только в начале 90-ых, после смены власти, Сейсен ата мне сказал, что теперь уже можно отыскать то место, где похоронен прадед, которого расстреляли без суда и следствия, и привести его захоронение в надлежащий вид. И я исполнил долг перед своими дедами», - поделился Сагат Кошербаев.
«Горсть пшеницы спасла нам жизнь»
Историю своей семьи полька Антонина Островская не может вспоминать без слез. В 1936 году, незадолго до ее рождения, ее семью депортировали в Казахстан из Хмельницкой области Украины вместе с 40 тысячами этнических поляков и немцев. Наличие собственного подворья, имущества и даже религиозность в те года были преступлением по меркам властей, за которое наказывали самым строгим образом, вплоть до расстрела.
Благодаря своему трудолюбию и бережливости, родители Антонины имели свое хозяйство и некоторое нажитое имущество. Но ничего из этого сохранить не удалось. Их вывезли практически в голую степь буквально за один день, не дав возможности забрать или продать нажитое. Семья поляков поселилась в селе Глубокое Северо-Казахстанской области, где проживали такие же депортированные семьи поляков и немцев.
Антонина Ивановна была третьей по старшинству среди 9 детей. Она родилась в 1941 году, в начале войны. Жили они в холодной сырой землянке, которую построили ее родители. Семья постоянно голодала. Все продовольствие отправляли на фронт. Отца Антонины не забрали на войну лишь потому, что он был единственным кормильцем многодетной семьи. Есть иногда приходилось даже траву. Антонина до сих пор помнит вкус лебеды. Суровой холодной зимой родителям удавалось унести с зернохранилища горсть пшеницы. Эта горсть и спасли детям жизнь. Потом завели корову и в рацион семьи вошел один стакан молока в день в прикуску с лепешкой из муки грубого помола.
«Одежду нам мама шила из необработанного льна. Она сильно кололась и стирала кожу в кровь. Но другой одежды у нас не было,» - вспоминает Антонина Ивановна.
Говорить на польском, помнить свои обычаи и культуру было под строжайшим запретом. Но все равно они старались не забывать свои корни, дети изучали родной язык, говорили на нем дома, пока никто не слышит и молились. Вера помогала им не падать духом даже в самые тяжелые времена.
В 16 лет девушка устроилась в колхоз. Сначала чистила загоны, а потом перевелась в доярки. Спустя 8 лет вышла замуж, переехала в Экибастуз, где и живет до сих пор. Этот город стал родным для нее и даже после поездки на историческую родину в Польшу, она решила остаться в Казахстане.
«В детстве я спрашивала у родителей, как мы выжили. А они мне отвечали не раз: благодаря казахам. Только они и спасли нас, переселенных, дали нам кров на первое время, помогали с едой, делились всем, что есть. Никогда в Казахстане я не ощущала себя чужой, всегда в Экибастузе мы жили в мире и согласии: казахи, русские, поляки, немцы, чечены – все нации,» - признается Антонина Островкая.
