Алан Бурибаев — знаменитый казахстанский дирижёр, победитель нескольких европейских конкурсов дирижёров, заслуженный деятель искусств Казахстана.
Победа на международном конкурсе дирижеров им. Ловро фон Матачича в Загребе принесла ему международную известность. В 2001 году на международном конкурсе дирижеров им.Николая Малько в Копенгагене был награжден специальным призом «За выдающийся талант и перспективу». В том же году стал лауреатом I премии международного конкурса дирижеров им. Антонио Педротти в г. Тренто.
Он также известен первой постановкой казахской оперы в Европе «Абай» Жубанова и Хамиди в Государственной Опере Южной Тюрингии в Германии, имевшей огромный успех у западной публики. Яркими событиями его творчества, получивших высокую оценку публики и музыкальных критиков являются выступления с филармоническими оркестрами Осло, Хельсинки, Гамбурга, Берлина, Милана, Мельбурна и нескольких оркестров США, Кореи, Японии, Великобритании и т.д.
О чем он говорит?
– Когда ты достигаешь успеха в начатом деле, то хочется покорять все новые и новые вершины, ставить новые задачи.
– Мне было 11 лет, когда я был внезапно выдернут из привычной среды: несколько казахстанских музыкантов, среди них и мои родители, были приглашены поработать в Греции. Сегодня я, конечно, с большой теплотой вспоминаю время, проведенное в этой прекрасной стране. А тогда – новая страна, другая культура, новый язык...
– Где-то в 13 лет я осознал, что хочу быть именно дирижёром классической музыки. Меня к этому привёл отец. Странная была история: я был большим фанатом к тому времени группы Queen. И когда я прослушал все их альбомы, понял, что мне нужно что-то подобное. Начал слушать другое в рок-музыке. Но как-то не находил такого же суперкачества, которое, как мне казалось, есть у группы Queen. И один раз я послушал на радио великолепную симфоническую музыку. И в тот момент - я помню свои детские мысли - я подумал: "Господи, это так же классно как Queen! Что это?".
– Это была увертюра к опере "Тангейзер" Рихарда Вагнера. Я стал это искать, слушать. Так я полюбил музыку Рихарда Вагнера, одного из величайших оперных композиторов мира. Многие серьезные музыканты приходят к его произведениям в более зрелом возрасте. Но я потянулся к Вагнеру уже в 13–14 лет.
– Помню, на свой день рождения я попросил у родителей не игрушки, а партитуры. Отец с матерью знают цену этому и, увидев, что у меня проснулся интерес к серьезному классическому искусству, только поощряли это.
– В тринадцать лет я параллельно выучил пять языков. Начал с греческого, а затем итальянский, немецкий, английский. Французский был самым сложным в изучении. И все же в юности языки изучаются гораздо легче.
– Увлечение языками тоже в какой-то степени связано с миром оперы. Я знаю пять иностранных языков, при этом английский, немецкий, итальянский, французский учил с греческого. Благодаря этому мне достаточно быстро удается вой¬ти в образный мир итальянской оперы. Пуччини, Верди, Доницетти...
– Пришло осознание, что если есть желание заниматься симфонической музыкой, то игры на скрипке недостаточно - нужно изучать глубже. Причём, мне хотелось заниматься именно музыкой. Я не думал о параллельных вещах - ответственности, лидерских качествах. Самое главное - быть ближе к этой музыке, каждый день её слушать.
– Это была первая моя опера. Мне было 24 года. Режиссёр был совершенно ужасный. Я пришёл к нему - "интендант" - по-немецки говорю: "Слушайте, что мы делаем вообще?" А он ответил, что у режиссёра есть своё видение, мы будем делать так, как он хочет. В итоге был жуткий скандал: кто-то против, кто-то за. Больше было "против", честно надо сказать.
– Для себя в тот момент решил, что я больше в таком участвовать не буду. Режиссёр, который не уважает музыку - это человек, который просто не понимает, что такое "опера".
– Музыканты с детства приучены к кропотливому труду. Кто-то гоняет на улице в футбол, а кто-то должен часами играть на рояле. В детстве это не нравится, но становишься старше и уже сам без этого не можешь.
– Я стараюсь не позволять себе сделать что-то некачественно, нечестно, в музыке и невозможно схалтурить, сыграв вместо ста нот десять. Не позанимался, не сыграл пару нот – и сразу слышно.
– Чтобы играть, к примеру, того же Вагнера, дирижер должен знать стиль эпохи, в которой жил композитор, биографию и его, и тех, с кем он общался. Во всяком случае, я так понимаю для себя свою работу.
– Я, например, не могу выйти и продирижировать симфонию Малера, не зная партитуры. Это будет обманом слушателя, пришедшего на концерт.
– Знакомясь с людьми через их великие произведения, хочется верить, что становишься старше, умнее и мудрее. Идешь ли куда-то, читаешь ли книгу – ты все время параллельно думаешь о них. О местах, где они родились, о той эпохе, где они состоялись.
– Любая музыка повествует о человеческих страстях и эмоциях, она вечна, поскольку апеллирует к чувствам людей, заставляет задуматься, давая ответы на жизненно важные философские вопросы. А симфония - высшая точка развития звуковой гармонии.
– Одна из главных составляющих успешной работы с коллективом –это умение переключать внимание музыкантов на новые исполнительские задачи. Ну и, конечно, удачная шутка или остроумное замечание также могут быть вполне уместными.
– Предоставив мне с юности максимум самостоятельности и свободы, мои родители остаются родителями, мне кажется, даже чересчур. Однажды я, стоя перед оркестром, перебрасывался с музыкантами шутками. И вдруг слышу громкий отцовский голос: «Аланчик, не балуйся!» Оркестр лег от хохота, мне не оставалось ничего другого, как смеяться вместе с другими.
– Я воспитан в глубоком уважении к старшим, но, встав за пульт, надо отключить в себе комплекс младшего и вести себя как лидер с людьми, которые старше тебя. Неважно, сколько тебе лет, из какой страны музыканты, – вы вместе решаете общую музыкальную задачу.
– Лично мне наиболее близок коллегиальный стиль управления. Я не хочу быть диктатором, поскольку по натуре не являюсь им. Наши музыканты бесконечно преданы собственному делу, что заслуживает безграничного уважения. В первую очередь они - мои друзья. Безусловно, лидерство необходимо, и порой мне приходится быть более жестким. В случаях крайней необходимости я это делаю с большим нежеланием.
– Я никогда не выстраиваю программы в угоду публике, ее вкусу. Ни за что не буду играть популярные вещи только потому, что многим они знакомы. Для меня гораздо важнее, если человек придет на мой концерт, получит новые мысли и впечатления и уйдет обогащенный.
– Цель концерта не только доставить удовольствие. Мне не хочется, чтобы люди, сидя на моем концерте, мило улыбались и, кивая головами, повторяли nice, nice, я бы хотел, чтобы публика реагировала более сильными чувствами, пусть даже тревожными эмоциями, поэтому я с удовольствием сыграю, к примеру, 11-ю симфонию Шестаковича «О расстреле рабочего движения на Дворцовой площади». И если человек уйдет с моего концерта с возникшими вопросами, у него будет возможность прийти на мой концерт вновь. Это и есть настоящее признание.
– Степень дирижерской зрелости я оцениваю не прожитыми годами, а количеством сыгранных программ и произведений.
– Это важно для артиста, когда он выходит на сцену, ему нужно чувствовать, что он любим.
– Меня иногда удивляет, когда аплодисменты раздаются в неожиданных местах. Например, на прогоне аплодисменты были в тот момент, когда спустили мотоцикл. Что такого? Был один раз смех. Там ничего смешного не было. И мне всегда интересно, почему такая коллективная реакция. Для меня это немного странное поведение публики - стихийное. Но всегда интересное.
– Я длительным своим перелетам благодарен за то, что, садясь в самолет, запоем читаю. У меня всю жизнь была проб¬лема перевеса багажа, потому что я брал с собой десятки книг и партитур. Сейчас эта проблема отпала – мне подарили электронную книгу. Немножко непривычный формат, я ведь консерватор по натуре. Люблю Абая, Чехова, Уайльда, Гашека.
– Много читаю исторической и музыкальной литературы, биографии композиторов и книг об эпохе, в которой они жили. Мне все это интересно. Есть огромное количество информации на английском, немецком и французском языках, на русском меньше, а на казахском вообще мало.
– Я практически постоянно слушаю классическую музыку, но также люблю все альбомы группы Quеen, кое-что из «Битлз», нравится джаз, из современных – Cold play, из отечественных мало кого знаю, но не могу не отметить композиции Батыра и здоровскую группу JCS. В Америке открыл для себя интересного джазового музыканта из Бишкека Эльдара Джангирова, который сейчас строит колоссальную карьеру в Нью-Йорке.
– Я живу как глобальный кочевник. Сегодня в одной стране, завтра – в другой, послезавтра – в третьей. Очередной отель, очередной концертный зал, очередной оркестр. Я везде и в то же время нигде. Просыпаясь по утрам, иногда спрашиваю себя: «А где я вообще нахожусь?».
– Я не эмигрировал, у меня казахстанский паспорт, и я от него никогда не откажусь, я патриот своей страны, поэтому везде, где бы я не играл, всегда акцентирую, что я дирижер из Казахстана, из Алматы.
– Мне очень важно чувство родины. Здесь, в Казахстане, находятся моя жена, мои родители, мой брат, родственники, друзья.
– Я вернулся к родному языку, изучив пять иностранных языков. Благодаря двум важнейшим факторам в моей жизни я начал более глубоко изучать казахский. Первый – моя супруга Алтынай. Великолепно владея родным языком, она показала мне, как он богат и красив. И второй фактор – постановка оперы «Абай» Ахмета Жубанова и Латифа Хамиди.
– Восторженные отзывы о нашей культуре - словно бальзам на душу. Популяризация отечественной музыки стала одной из генеральных линий моего творчества.
– Я вообще популяризацией казахской музыки занимаюсь уже давно и в этом вижу свою главную задачу. Поэтому при каждом удобном случае стараюсь включать в концертную программу произведение казахских композиторов. Я рад, что под моим управлением состоялись премьеры нашей музыки в исполнении ведущих коллективов Европы в Швеции, Голландии, Германии, Австрии, а также Японии.
– Это великая музыка, и я ни на секунду не сомневался в ее успехе. Наши предки написали настоящий шедевр. Это произведение связано с четырьмя гениями казахской культуры: фигура самого Абая, Мухтар Ауэзов – либреттист и, конечно, два великих композитора Ахмет Жубанов и Латиф Хамиди. Так что я с самого начала верил, что стоит только дать шанс опере прозвучать, как она сама все за себя скажет.
– Я всегда с нетерпением жду каждого концерта ради приятного общения со зрителем через музыку. Вдвойне приятно, когда это встречи на родине. Куда ни приезжаю, везде стараюсь исполнять казахскую музыку, радуюсь тому, что она интересна даже взыскательной европейской публике.
– Если мы будем изучать родной язык на уровне Абая, то невольно станем через свой язык людьми более высокого качества. Он вернет нас к тому, что мы в себе потеряли, – к поэтизации бытия. Но над этим нужно работать, ведь так просто ничего не дается.
– Приезды на родину для меня и отдушина, и радость от встречи с родными. Они переживают за меня, я – за них. В Европе люди тесно не общаются, культ семьи там ослаблен. А меня с детства, а оно у меня было счастливым, наполненным любовью, приучили к семейным ценностям.
– А что касается беседы с любимыми авторами… Я ведь из композиторской семьи. Если б возможно было вернуться назад, с интересом пообщался бы с композиторами своей семьи. Более того, поскольку я много времени посвящаю национальной музыке, задал бы много вопросов нашим классикам.
– С моими великими предками происходит интересная история, я их узнаю больше по рассказам близкого окружения. К примеру, Газизу Жубанову я помню, будучи маленьким мальчиком, было всего две или три встречи, а Ахмет Жубанов – это человек, о котором еще долго будут говорить. Сейчас этих людей я открываю для себя через их музыку, партитуры, и получается, что я открываю их для себя совсем не как родственников, а как композиторов. И в этот момент я очень сильно жалею о том, что родился так поздно, а они ушли из жизни так рано, сейчас нам было бы безумно интересно пообщаться.
– Я встретил свою будущую жену в достаточно зрелом возрасте – в 35 лет. Два года назад итальянцы ставили в Алматы оперу «Абай». Моя тогда еще будущая жена работала с ними. В ГАТОБ имени Абая мы и познакомились. Через полгода сделал предложение. Она, к счастью, согласилась, и летом прошлого года мы поженились. Стараемся, если есть возможность, чаще быть вместе.
– Поскольку я теперь женат, как только выдается окно, лечу в Казахстан.
– Мне всегда приятно работать с музыкантами нашего симфонического, ведь в нем так много по-настоящему талантливых людей. Наши оркестранты всегда готовы к работе и всегда с интересом идут дирижеру навстречу, если он нуждается в дополнительном времени на репетициях.
– Я с радостью жду встреч с этими замечательным коллективом. Общение с интересными, талантливыми людьми наполняет жизнь энергией, радостью, вдохновением.
– Культура - это то, что есть мы сами. Знаете, Черчиллю сказали после войны: "Давайте сохраним дотации на культуру". И он ответил: "Если мы сократим дотации на культуру, тогда я не понимаю, за что мы воевали". По-моему, замечательно.