В прошлом году в послании Глава государства озвучил необходимость вовлечения граждан в общественную жизнь страны. В особенности, президент отметил, что в ней слабо представлена категория людей с ограниченными возможностями, и распорядился увеличить количество квот. Насколько казахстанцы с инвалидностью готовы к этому, и желают ли они участвовать в общественной и политической деятельности, автор поинтересовалась у общественного деятеля, сурдопереводчика Хасана Исраилова и общественного деятеля, консультанта в кадровых вопросах Асией Жумабаивой.
- Хасан, какие сейчас трудности испытывают люди с нарушением здоровья, слуха в частности?
- Существует сейчас немало проблем у людей с нарушениями слуха. Есть такое понятие Инвалид с детства 3-й группы. Но, на это выражение, что он с детства инвалид никто не смотрит, - вот в чем проблема. Чиновники в государственных структурах смотрят по документам, что он инвалид третьей группы и все, и скидывают его со счетов. То есть, именно формулировку «Инвалид третьей группы с детства» обязательно надо прописать. То, что у него инвалидность с детства по слуху, необходимо, чтобы он был выделен в отдельную подгруппу. Хорошо то, что людям с инвалидностью по слуху поставили сейчас бессрочное освидетельствование. Нам сейчас не нужно как раньше приходить и доказывать. Когда необходимо было донести то, что инвалидность есть, и она не излечивается. Если в прошлом году человек не слышал, то и в этом году ничего не изменилось. Сейчас такого безобразия нет.
Сейчас государством выделяется социальная помощь. Наши граждане с нарушениями слуха, к сожалению, не могут встать в очередь на жилье. Потому что у них третья группа, третья группа не подпадает в соответствующий перечень. Хотя инвалидов не так много, относительно я имею ввиду, в сравнении с общим количеством населения Казахстана. Так-то это большая группа людей, которых просто не учли. Человек по общему заболеванию или получивший увечье на производстве, он через год-два после медицинской реабилитации восстанавливается и возвращается в нормальную среду работающих людей. То есть, я хочу сказать, что нам, с одной стороны нужно сохранить рабочую третью группу, так как в других группах: 1-я и 2-я группы, там существует определенные ограничения на трудовую деятельность. Я хочу, чтобы у них возможность работать не забирали, потому что люди с нарушениями слуха физически здоровы, руки, ноги есть, они могут и любят работать. Они должны работать, потому что, человек, который не работает, во-первых, он меньше социализируется в социуме и у него меньше возможностей. Я элементарно не могу трудоустроить людей даже на простую работу. К примеру, я хотел устроить женщину техничкой. Ничего особенного там уметь не нужно. Руководителя организации покоробило то, что женщина не слышит и могут возникнуть проблемы, если к ней обратятся. Да, она не слышит, но шваброй мыть полы, поддерживать чистоту на определенной территории, для этого слух не нужен. Но это стало причиной отказа в трудоустройстве. Все. Человек остается без работы. Это неправильно.
- Вы ни раз говорили о еще одной проблеме - статусе жестового языка? Почему сейчас она стала актуальна?
Вторая проблема - статус языка жестов. Был бы статус, соответственно, и государство у нас уже начало требовать, что необходимо этот язык поддерживать и развивать. Это очень важно. Вот, например, сейчас, государство очень хорошо выделяет социальную помощь: ноутбуки, сотовые телефоны, специальные часы и другое, то есть в техническом плане обеспечение людей с нарушениями здоровья лучше. Страны на постсоветском пространстве многие нам даже завидуют, потому что в других странах такого нет. Это хорошо. Теперь вот самая основная проблема – это то, что нужно поднимать статус жестового языка и положение 3-й группы инвалидности. И мы хотим, чтобы эта группа оставалась рабочая. Обязательно где-то должно быть приписка или дополнение, чтобы их как-то немножко выделить в такую 3-ю подгруппу, для того, что могли работать, раз, но при этом помощь предоставлялась и в рамках государственных соцпрограмм. Глухие люди приходят ко мне и возмущаются. Например, почему нас государство не обеспечивает жильем? И я им говорю: «К сожалению, в законе четко прописано первая, вторая группа, люди, пострадавшие при ЧС на Семипалатинском полигоне, матери-одиночки, могут рассчитывать на социальную помощь по жилью. Вас, к сожалению, не включили». Видите, такого правого обоснования нет, чтобы поставить их в эту очередь. Это ограничивает.
- В Послании Президент озвучил необходимость квот для людей с особыми потребностями для их вовлечения в общественно-политическую жизнь. Что вы думаете об этом.
- Проблему знает только человек изнутри, кто сам находится в этой ситуации. Сейчас мы часто говорим про гендерное равенство, чтобы больше женщин вовлекать в общественно-политическую жизнь. Мы говорим про поддержку молодежи, там тоже квоты выделяют, чтобы они принимали участие в работе Маслихатов, Мажилиса и других организаций. А почему наши представители не работают там? Да, есть координационный совет, где присутствуют представители общества глухих, от общества слепых и другие. Но было бы замечательно, в Парламенте я не знаю, на хотя бы уровне Маслихатов приглашали бы людей с инвалидностью. Но опять же, вопрос другой встает. У него должен быть сопровождающий - сурдопереводчик. Он приходит на заседание по общественному вопросу, его должен сопровождать переводчик жестового языка. Если возможность дадут, конечно, было бы замечательно. Мне не нравится выражение «Люди с ограниченными возможностями», как будто у него ограниченные возможности, человека немного ущемляет это выражение. Им нужно давать возможность. Но опять же, нужно сделать определенную подготовительную работу. Нельзя вот так человека садить без определенной подготовки. В нашем обществе, например, есть определенные авторитетные граждане, которых нужно стимулировать на то, чтобы они еще бы развивались, учились чему-то. Самообразовывались, для того, чтобы компетентно ставить вопросы перед исполнительной властью.
- У нас есть такое количество людей, который могли бы быть представлены в общественных советах госведомств и палат Парламента?
- Да. Если хотя бы один-два человек будут представлены в Маслихате и Мажилисе, это будет уже большой подспорье. И вот, к примеру, давайте обратимся элементарно к опыту зарубежных стран. Там они кстати представлены в Парламенте в том числе, и на заседании Парламента работают переводчики жестового языка. Так как там работает представитель от этой группы людей, и это нормально. Я думаю, если бы у нас работал так, тоже был бы хороший пример для других. Мы все в постсоветском пространстве, мы все, когда развиваемся, друг на друга смотрим, кто чего достиг. Вот этот соревновательный момент он очень тоже с одной стороны показателен. Мы могли бы, я не знаю, как в Парламентах наших соседей обстоят дела, но, думаю там ситуация, наверное, ненамного лучше, чем у нас. Нужно не оглядываться у кого что есть, а нужно инициировать, чтобы потом на тебя ориентировались, чтобы ты был флагманом в каком-то в вопросе и наоборот с тебя брали бы пример. Мы сейчас говорим про работу, представительство людей с инвалидностью в работе Парламента. Это знаете облегчит даже работу нашим соседям, допустим в Казахстане ввели такую рабочую норму или статус по жестовому языку. Мы все время говорим об этом и хотим, чтобы у жестового языка был статус в законе.
- Хасан, скажите пожалуйста, почему важно утвердить статус жестового языка?
- Просто статус языка дал бы больше возможностей, скажем так, больше инструментов. Потому что, работа с нашими людьми начинается ведь не здесь и сейчас, а начинается в детстве. Многие получают эту инвалидность будучи в младенческом и детском возрасте. У нас есть так называемые спецшколы-интернаты для глухих и слабослышащих детей. Сейчас хорошо утвердили, что в спецшколах-интернатах жестовый язык для обучения необходим. Раньше он был под негласным запретом. Это плохо. И завтра, когда специалисты придут, которые будут работать именно с детьми, когда будет статус жестового языка, тогда соответственно будет и требование, чтобы человек-специалист работающий с детьми с нарушениями слуха будет обязан знать жестовый язык. Понимаете, а сейчас этого требования нет.
Общественный деятель, консультант по кадровым вопросам Асия Жумабаива знает о сложностях в трудоустройстве людей с инвалидностью не понаслышке. Она оказывает помощь людям с ограниченными возможностями в поиске работы и коммуникации с работодателями на протяжении 5 лет.
- Асия, скажите пожалуйста, какие возможности и трудности возникают у людей с нарушениями здоровья при трудоустройстве на работу и занятии общественной деятельностью?
- В Казахстане около 700 тыс человек с инвалидностью, большинство из которых трудоспособного возраста. Сейчас по данным министерства труда и социальной защиты РК трудоустроено около 30%. Это очень хороший показатель. К этому мы шли долгое время. Однако, как показывает практика большинство из инвалидов не трудоспособна и не участвует в общественной деятельности. Но государство старается трудоустроить граждан, к примеру, в 2021 году по государственной квоте устроено около 6 тыс человек. Согласно Закону «О занятости населения» госорганы установили квоту для людей с ограниченными возможностями от 2 до 4% от общей численности работающих граждан. Это неплохой показатель. Более того, государство вводят различные программы по запуску бизнеса, прохождения обучения новой профессии и так далее. Вопрос в другом: насколько все это эффективно? Люди проходят обучение, да. Только вот работодатель все равно их не принимает на работу, имеет страх или неуверенность по поводу компетенции работника. Требования в нынешнее время у работодателей высокие. Все желают привлечь к работе опытных, профессионалов, лучших, так скажем. Проблема двусторонняя – работодатель отказывается работать с людьми-инвалидами, а они в свою очередь, испытывают множество трудностей с отсутствием соответствующих условий.
- Почему большинство казахстанцев с инвалидностью не трудоустроены?
- Причины разные: есть люди, которые не имеют высшего образования, более того, даже не закончившие школу. Для них устроиться на хорошую работу сложно. Некоторые люди имеют ряд ограничений, но есть и те, кто доволен тем, какие льготы и пособия он получает от государства и не планирует трудоустраиваться. Но, основной причиной, конечно же, остается некомфортные, а вернее отсутствие необходимых условий для пребывания на работе: отсутствие сопровождающего, в организации нет соответствующей инфраструктуры, и здоровье - в связи с заболеваниями или увечьями у некоторых людей наступает на рабочем месте быстрая утомляемость или другие проблемы со здоровьем.
- Но, какова тенденция трудоустройства на сегодняшний день? Были ли в вашей практике показательные случаи?
- В общих чертах можно сказать, что вопрос решается в лучшую сторону. Некоторые работодатели готовы пойти на уступки, есть и те, кто готов создать все условия для того, чтобы новый сотрудник с нарушениями здоровья мог работать в их компании. К примеру, у меня был случай, руководитель компании помог девушке на коляске в вопросе транспорта. Прикрепил за ней служебный автомобиль, водитель забирал ее в указанное время и привозил домой с работы, а работала она два часа в день. Был еще случай, когда компания оборудовала рабочее место мужчине дома, установили компьютер, интернет. Он работал дистанционно. В целом, динамика трудоустройства людей с ограниченными возможностями есть. Общество понимает, что возможности людей сейчас безграничны, работодатели готовы платить за хорошую работу, а люди с инвалидности не считают себя ограниченными. И госведомство сейчас активно работают над тем, чтобы увеличивать квоту для людей с инвалидностью. В НПА предусмотрены квоты для инвалидов, в случае, если работодатель не будет брать на их работу , то будет оплачивать взносы в размере 42 тыс 500 тенге в ФСС. Эти средства будут направлять на меры в оказании помощи занятости людей с нарушениями здоровья. Я считаю, что это правильная мера, это позволит обществу быстрее адаптироваться к тому, что необходимо вовлекать людей с ограниченными возможности в рабочую деятельность своей компании. Будем надеется, что все это пойдет на пользу нашим гражданам.
- Благодарю вас за беседу!