Общеизвестно, что Семей, в недавнем прошлом Семипалатинск, один из знаковых городов Казахстана. В становлении города была велика роль Абулфеиз султана, который договоривался с Екатериной второй об открытии здесь торговли. В 60-х годах ХУІІІ века Абулфниз султан был правителем восточной части Великой степи и мог гарантировать безопасность восточных караванов. Впоследствии торговля и послужила основным локомотивом развития города. В дореволюционное время здесь находился административный центр Семипалатинской области, в первые годы после революции в заречной части заседало правительство Алаша. Семипалатинск был одним из немногих городов с достаточно развитой инфроструктурой, с учебными и научными учереждениями.
Впрочем, обо всем этом мы можем рассказать как-то в другом формате, а сегодня наш разговор о древнем названии Семея. Известно, что к моменту прибытия русских казаков на берега Иртыша в том месте, где впоследствии был построен город Семпипалатиск, стоял полуразрушенный калмыцкий моностырь. С береговой линии Иртыша было видно семь достаточно крупных здании, отчего и появилось название Семипалатинск. В то же время никто не обратил внимание на то, что одно из этих зданий, который стоял в некотором отделении от остальных, имел более древнюю историю. Именно по отношению к нему Г.И.Миллер применяет слово «караульная башня». В самом деле калмыки называли эту башню «Эрчисын-суме», она -то и служила основным ориентиром при строительстве ламаисткого монастыря. И.Г.Гмелин в 1734 также отмечает, что «шесть строений находились все одно неподалеку от другого». Впоследствии моностырь по имени первого священнослужителя и сожержателя стала называться Дархан-цорджи (Дархан-Зорджин-кит, Зордшин-кит), но старое название этой местности «Эрчисын-суме» также существовало паралелльно. В перводе на русский «Эрчисын суме» означает «Башня на Иртыше». Об этой башне наш сегодняшний разговор. Начнем по порядку.
Первым исследователем посетившим и описавшим Дархан-цорджи в начале ХУІІІ века был Г.Ф.Миллер: «Так называемая «Семь палат» лежат на восточном берегу Иртыша…калмыки называют их Дарханъ-Зорджинъ-Китъ, говоря, что здания эти построил некий жрец Дарханъ-Зорджи, который и пребывал в них. Когда это было, они не знают. …
Лежат они на возвышенной и бесплодной, по природе своей. степи, неподалеку от берега реки Иртыша, которая в этом месте с СВЮВ направляется к СЗЮЗ. Самое название показывает, что всех зданий 7, но это следует понимать так, что две комнаты одного и того же здания, разделенные стеною, не будучи соединены между собою дверью, принимаются за два разные строения. Одно из зданий отстоит от прочих почти на полверсты. Большая часть их построена из сырцового кирпича, как это делается по всей Бухарии. Только одно строение, бывшее, кажется, главным, на полвысоты (нижний этаж) состоит из плитняка (lapis scissilis), вырытого, по видимому, в той же местности. По крайней мере, следы его ясно видны местами по обрывам берега. Здания имеют все четырехугольную, некоторые продолговатую форму. Величина зданий различна, но ни одно из них не превышает 15 обыкновенных шагов; стены редко толще 2 футов. Одно здание (ради придания ему большей прочности, как полагаю) по четырем углам поддерживается колоннами из того же сырцового кирпича. Одно возвышается на подобие пирамиды, постепенно суживается. Одно разделено на 3 комнаты. Одно, отстоящее, как я сказал, на ½ версты, меньше остальных, но выше их, почему и называется башней, построенной для караульных. Они уже почти все обрушились или грозят скорым разрушением, что иначе и быть не могло вследствие материала, из которого они возведены.… Кроме того, возле больших зданий лежит огромный, продолговатый камень (вроде надгробных), на верхней части которого изваяно человеческое лицо.
Прежде, говорят, он стоял прямо, но затем, не знаю по какому случаю, был разломан на две части, из которых каждая была длинною почти в сажень. По близости видна была могильная яма, из которой, по словам наших проводников, несколько лет перед нашим приездом, было вырыто несколько унций золота.
Хоронили здесь калмыцкие жрецы своих покойников, или эта могила сооружена более древними обитателями этих мест, трудно решить. Я готов предпочесть последнее, как потому, что у калмыков не принято хоронить покойников столь близко от жилищ, так и потому, что там повсюду множество древних могильных холмов, которые во всяком случае не новейшего происхождения. а сходны с нашею могилою в том отношении, что часто снабжали раскапывателей их массою золота и серебра».
В данном случае Г.Ф.Миллер правильно обозначил принадлежность изваяния как надгробного камня из более древнего сооружения. Вероятно, речь идет о каменном изваянии (балбал тас, сын тас). Судя по материалам многочисленных средневековых письменных источников (ал-Идриси, Гардизи, Махмуд Кашгари и др.), а также по результатам археологических исследований среднее течение р. Иртыш и в особенности территория прилегающая к г. Семипалатинск был богат, памятниками древности и средневековья, что означает что она была плотно заселена. Обычай ставить умершим у надгробия каменное изваяние принадлежит древнетюркским племенам. в западной части Евразийских степей каменные изваяния распространились скорее всего в следствии миграции тюркских племен. Во многих районах Центрального Казахстана, и следует полагать что и в среднем течении р. Иртыш, находившейся в тесной привязке со Степью, рядом с курганами сооружаются каменныю поминальные оградки, куда и ставят балбалы. Строительство подобных жертвенных сооружений (оградок) является одним из устойчивых элементов казахской похоронно-поминальной обрядности.
Следует предположить, что Дархан-Зорджин-кит был основан в начале XVII века на месте более древнего поселения Эрчисын-сумэ. Как известно, ал-Идриси поместил кимаков (кимек, кемек) на своей карте в бассейне р.Иртыш – от ее верховьев до ее слияния с р.Обь, входящее в целом в понятие Арка (Сол Арка). Географическим, а следовательно и политическим центром такого обширного бассейна может служить только среднее течение р. Иртыш и прилегающие к нему территории. В данном аспекте важно продолжить наши изыскания по поиску городских очагов кимакской культуры в районе Семипалатинска, и в частности на том месте, где предположительно находились развалины Эрчисын-сумэ.
П.С.Паллас, посетивший эти места в 1773 году также сделал описание самого древнего зданиия из комплекса дархан- цорджи: «Первое строение, коего стены еще все стоят, лежит от бекета слишком на триста сажень, а от прочих строений на 260 сажень, близ берега. Оное состоит в простой складенной четвероугольной избе, девять квадратных аршин с половиною имеющей, у оной на восточной стороне к реке весьма узкие и низкие двери, а на южной три малых отдушины; дощатая глиною обмазанная кровля, уже провалилась. Выше оного строения река течение свое имеет с южной стороны, и обтекает длинной и узкой остров, которой так как и довольно пространная низменность, оброс под высокими берегами приятной вид придающим кустарником. От находящихся в куче, выше по реке, строений остались от больших двух и от одного третьего строения основания стены».
Г.И.Спасский 1818 год отметил, что «Здания известные под именем Семи палат подверглись еще большему разорению нежели Аблайкит: ибо во время посещения их Миллером были они по крайней мере в близком с сими последними состоянии; но ныне совершенно уже с лица земли изгладились, так что по некоторым только неровностям и малым остаткам можно заключить, что они здесь некогда существовали.... Здание, стоящее от других почти на половину версты и наполненное внутри щебнем. Оно по величине своей прочих менее и прежде возвышаясь на подобие башни служило для содержания на нем стражи».
В ходе строительства города и освоения территории прилегающей к Эрчисын-сумэ, а также непосредственно на нем строители неоднократно наталкивались на интересные находки. К сожалению, кроме отдельных случаев об этих материалах ничего не известно в науке. В этой связи следует отметить статью И.А.Армстронга опубликованного в сборнике археологического общества с подробным изложением находок обнаруженных им в ходе раскопок территории, отведенных на постройку новых зданий для Семипалатинской таможни. Он пишет: «В настоящее время (1850-е годы-Ж.А.) не существует даже следов этих зданий и лишь одно темное предание говорит, что они расположены были на значительном протяжении по правому берегу Иртыша, и что будто одно из них находилось на том месте, которое отведено ныне на постройку новых зданий для Семипалатинской таможни. Подтверждением этому предположению служит только то, что на отведенной местности возвышались две небольшие насыпи.
Не входя в подробное исследование, где находились те строения, и видя в этих двух насыпях могилы древних обитателей берегов Иртыша, я, при нивелировании, в 1857 году, места, находящегося между бывшею Семипалатинскою крепостью и берегом речки Семипалатинки, приказал употребить тщательное внимание: не отыщется ли в этих насыпях каких либо замечательных предметов....
В первой из этих насыпей, то есть, северо-западной, кроме нескольких плит шиферного сланца и разбросанных костей рогатого скота, ничего не оказалось; а во второй, юго-восточной. найдено несколько замечательных предметов. На половине высоты ее от основания оказались по всему поперечнику, в направлении от юго-востока к юго-западу, арки имевшая вид коробчатых сводов, сложенная из необожженного кирпича, положенного на глине плашмя, в два ряда. Пяты арок не имели никакого фундамента и просто упирались в землю, на которой возвышалась насыпь. Внутренность арок имела при основании два аршина в поперечнике, а в вышину полтора аршина, и была туго набита песком. Кирпич, из которого сложены арки, имели 7 вершков длины, 31/2 ширины и вершок толщины. Надобно думать, арки возведены были с целью придать насыпи большую прочность, для сохранения данной ей формы.
На глубине 2 1/2 аршин от поверхности насыпи, к северо-западной стороне, найдена бычачья голова, у которой на лбу изображен темно-фиолетовою краскою рисунок в чертах . Отсюда к востоку, в расстоянии двух аршин, на той же глубине найден человеческий череп с начавшимся разрушением швов лобной и височной костей. На этом череп изображен также рисунок в виде звезды, раскрашенный белым, зеленым, желтым и алым цветами, на что, по видимому, употреблена была разноцветная глина, находимая по берегам Иртыша, в недальнем расстоянии от Семипалатинска; очертание же знака сделано черною краскою. Подле черепа лежала плитка шиферного сланца с изображением белою и черною красками пирамиды, на верху которой означен полумесяц. Рисунок довольно правильный и хорошо сохранившийся. Тут же, в близи, найдено медное кайло, весом 4 фунта 40 зол. и глиняный муравленый сосуд с истлевшими лоскутками шелковой материи и волосами, между коими оказались принадлежавшая, вероятно, к одежде умершего, кусочек янтаря с просверленным ушком, одна хрустальная бусинка, агатовый шарик, шлифованный и просверленный цилиндрик из лапист-лазури и две бусинки, янтарная и перламутровая. К сожалению, верхняя часть этого сосуда, при вскрытии, сломана... Достойно замечания то, что между человеческими костями не было найдено черепов, кроме одного, с разрисованным иероглифическим знаком, и этот череп, при котором лежала плитка шиферного сланца с нарисованным монументом и с изображением наверху его полумесяца, должно кажется отнести к позднейшему времени, когда Семипалатинск стал населятся мухаммеданам, ибо Джунгары или Калмыки держались буддизма. Никто из проживающих здесь Ташкенцов, Бухарцев и Киргизов не мог объяснить значение раскрашенного знака на человеческом черепе. Мелкие вещицы из стекла, янтаря, перламутра и пр., без сомнения, принадлежали к женскому наряду».
Судя по характеристике находок (медных вещей, каменных шлифованных бус, медные серьги и конструкцию могильной ямы и т.д.) И.А.Армстронг натолкнулся в этом месте в погребальную яму, скорее всего типа каменной цисты, эпохи бронзы. Обратите внимание на его рассказ о начале раскопок данной насыпи: «… в середине снятой насыпи, на глубине одного аршина от горизонта земли, оказалась могила, внутренние стены которой были обложены поставленными на ребро плитами шиферного сланца, а дно ее составлял слой такого же камня». После того как статья И.А.Армстронга и найденные им материалы поступили в Археологическое общество в 1857 году, оно решило поручить член-корреспонденту общества, известному бурятскому ученому Галсану Гамбоеву составить к ним объяснения, в плане выяснения значения упомянутых вещей в буддийских обрядах.
Бурятский ученый не стал тянут время и ответил оперативно: «С другой стороны, подробное рассмотрение вещей, найденных в уцелевших насыпях, вероятно, существовавших за долго до построения храма Цорджин Кида, доказывает, что эти насыпи служили могилами шаманской эпохи, тем более, что постройка насыпей, разделенных на две части, верхнюю и нижнюю, служившую самою могилою, и найденные в сей последней, кроме человеческих костей без черепов, вещи медные и другие стеклянные принадлежность исключительно обычаям шаманов. ...Насыпь и могилы пережили, так сказать две эпохи – шаманскую и буддийскую: могилы с найденными в них вещами напоминают собою шаманизм, а насыпь со всеми найденными в оной, буддизм. Заключу мой разбор сожалением, что не исследованы еще другие насыпи, если они еще уцелели от сокрушительного времени; может быть, богатства, которые они в себе вмещают, могли повести к более счастливым и верным определениям".
В целом соглашаясь с выводами ламы Галсана Гамбоева, в то же время не можем принять его у тверждение о том, что храм Дархан- Цорджи построен в 1648 году. Это не соответствует действительности и свидетельствует о незнании автором ряда обстоятельств той сложной эпохи, каковой является XVII век для данного региона Центральной Азии. Как известно после распада Золотой Орды наступила «эпоха брожения» (Ч.Ч.Валиханов) сменившаяся за тем кратковременным затишьем в Великой степи. В результате на ее великих просторах одно за другим появилось значительное количество государств. Одним из таких государств является и Джунгарское ханство. Образование государства сопровождалось значительными миграциями на запад дурбэн-ойратских племен: торгоуытов, дурбэтов, хошоуытов. Как мы уже говорили в ходе этих великих передвижений и появились в Прииртышьи и в степях Сары арки ряд интересных ламаистских памятников.
На наш взгляд калмыцкий монастырь (кит) известный в поздних источниках как Семь полат (Дархан Цорджи кит) был построен до 1648 года. Для подтверждения своих слов мы обратимся к такому источнику как «Биография Зая-пандиты» составленной его учеником Ратнабхадрой:
«Он (Зая-пандита – Ж.А.) в году овцы (1643) провел зиму у Кундулунг-Убаши в (местности) Хасулаг. Совершив в полном виде молитвенные обряды по случаю (праздника) Цаган Сар, он (тем самым) посеял семена добродетели в людях.
В году обезьяны (1644) он (Зая-пандита) летом отправился к Очирту-тайджи и провел лето (в его владениях). оттуда Дархан-цорджи просил его пожаловать в храм, находившийся на Иртыше (Эрчисын-сумэ). Из (местности) Коксалай-Баханаг через (местность) Хайдаг (Зая-пандита) откочевал к (рекам) Лэбши и Хара-Тала во владениях Очирту-тайджи. Курээ (Монастырь Зая-пандиты) прибыл к храму Дархан-цорджи и там провел зиму.
Здесь Дархан-цорджи оказывал /Зая-пандите/ всевозможные почести он /Зая-пандита/ переводил «Мани Гамбум» и занимался другими делами, способствовавшими распространению драгоценной религии /Будды/.
В это время супруга Цэцэн хана скончалась на /реке/ Тайши Биджи и 20-го числа последнего зимнего месяца года обезьяны /1644/ /к Зая-пандите/ прибыл Буйтар-Орлок, чтобы просить его приехать и совершить заупокойную службу по ней. Тогда-то /Зая – пандита/ раздал духовенству полученное им в ставке /Цэцэн-хана/ имущество, которое хранилось в храме Дархан-Цорджи.
В ту зиму в храм Дархан-цорджи /к Зая-пандите/ через /местность/ Хайдаг приехали Дарма и Дудза – Убаши, они получили от него посвящение – абишиг и выслушали поучение в вере. Там /Зая – пандита/ задержался на 7-8 дней и оттуда отправился в путь».
Некоторые слова из данного текста требуют пояснения и комментариев. Так, местность Хасулаг, где в зиму 1643 года Зая-пандита останавливался у хошоутского вождя Кундулунг-Убаши, находится на территории Центрального Казахстана и в некоторой степени прилегает к среднему течению р. Иртыш. Хасулаг-современные Каркаралинские горы, а если быть более точнее Зая-пандита зимовал в урочище Кызыл-Кенч в самом центре Каркаралинско-Кентских горных рядов. В историческом фольклоре казахов по отношению к Центрально-Казахстанским возвышенностям часто употребляются названия «Он екі Қазылық», «Бес Қазылық», «Үш Қазылық».
Таким образом, в конце лета 1644 года Эрчисын-сумэ /Дархан-цорджи/ принимает своего дорогого гостя. Монастырь, судя по всему находится в цветущем состоянии, она посещаема многими именитыми людьми калмыцкого общества, в ней проживает немало число ламаистского духовенства, хранится имущество /казна/ главного настоятеля ламаизма среди калмыков – Зая-пандиты.
Вторая ошибка Ламы Галсан Гамбоева заключалась в том, что он перепутал имя настоятеля Эрчисын-сумэ. Его звали не Эрхэ Цорджи, а Дархан цорджи. «Цорджи» – духовное звание в ламаизме, стоит на один порядок ниже звания «хутугта». Последним званием был наделен Зая-пандита.
Представляет большой интерес для истории города выяснения этимологии названия «Эрчисын-Сумэ». Выше мы отметили, что в перводе на русский «Эрчисын суме» буквально означает «Башня на Иртыше». В целом первые исследователи точно приметили предназначение этого здания стоящего на береговой кромке реки Иртыш. «Сумэ» означает тоже, что и соверменное казахское «сүмбе» – то есть караульная башня. На территории Казахстана сохранилось несколько таких оригинальных сооружении древнетюркского периода. Одно из них, известное как Аксумбе, нахиодиться в северных предгорьях Каратау и действительно служило караульной башней на торговом пути. Вероятно, что оба эти слова имеют древнюю общую корневую основу, который обозначает вытянутый, пикообразный, сужающийся к верху предмет.
Сравнивая вышеприведенные аргументы можно сделать некоторые выводы относящиеся к истории города Семей. Во первых, изложенные материалы свидетельствуют о том, что к моменту прибытия русских казаков к этим местам, там уже существовало калмыцкое поселение и ламаисткий храм под названием «Дархан -Цорджи». Когда же кочевые калмыцкие племена в ходе столкновения с маньчжурами и халха в начале ХУІІ века оказались на правом берегу реки Иртыш, на месте где сейчас стоит современный город Семипалатинск, уже стояла караульная башня Эрчисын-Сумэ, сохранившаяся с более древнего периода. Вероятно, эта самая башня и стала причиной поселения здесь калмыков, которые и построили храм Дархан-Цорджи. Каменное изваяние, которое было обнаружено здесь первыми исследователями, свидетельствует о том, что здание имеет отношение к кимакскому (кимек) периоду. Кимеки, как мы уже отметили в своих публикациях, оседлая часть огузов, поселившаяся на берегах Иртыша. Название кимак (кимек, кемек) происходит от слова «кем»- река. Впоследствии они подчинились кипчакским племенам, которые вытеснили огузов из Великой степи, а через некоторое время эти городища были вообще заброшены. В наше время в среднем течении Иртыша сохраннлись лишь топонимы упоминающие нам о былай городской культуре -Сырлы кала, Ак сарай, Кала балгасун и т.д.
Таким образом, мы приходим к выводу, что история города берет свое начало как минимум с IX-X вв. В среднем течении Иртыша нами обнаружено большое количество памятников кимакского периода, куда мы и относим Эрчисын-Сумэ.