Своим мнением о том, как происходит обсуждение налогово-бюджетной реформы, и почему финансово-экономический блок правительства идет к данным нововведениям, в интервью корреспонденту ИА El.kz рассказал партнер ТОО Dasco Consulting group Тахир Аслялиев.
- Тахир Жастлекович, как Вы считаете, насколько целесообразным является намерение правительства повысить ставку налога на добавленную стоимость (НДС) с 12 до 16-20%? Какой уровень этого налога Вы считаете наиболее целесообразным и почему?
- Казахстан прошел несколько этапов становления налоговой системы. До 2008 года у нас в стране наблюдалась хорошая динамика роста уровня налоговых поступлений. Есть несколько метрик, которые это показывали. Самая простая – это соотношение налоговых поступлений к объему ВВП, который в 2008 году вырос до 28%. Потом Казахстан параллельно проводил либерализацию всей налоговой системы, и это в итоге привело к тому, что НДС снизился до 12%, КПН (корпоративный подоходный налог) – с 30 до 20%. И вполне понятно, почему это делалось: вроде экономика росла, как и налоговые поступления. В 2009 году была произведена налоговая реформа либерализации, и Казахстан превратился из страны с высоким уровнем фискальной нагрузки – в страну с низким ее уровнем.
Какие метрики показывают, что ситуация стала хуже? Во-первых, налоговые поступления по отношению к ВВП сократились до 17%. Если брать не налоговые поступления, а общие доходы госбюджета по отношению к ВВП, то они сократились до 23%. Мы здесь сильно уступаем другим странам, в том числе странам постсоветского пространства: в Узбекистане этот показать 29%, в России 42%, в Кыргызстане 40%. То есть мы сами себе подрезали сук, на котором мы сидели.
Еще одна метрика – это общий уровень налоговой нагрузки по отношению к ВВП. По сути, если мы будем себя сравнивать с другими странами, то мы гораздо ниже среднего. Если быть точнее, мы в конце списка стран, где налоговая нагрузка очень маленькая. В среднем по миру она составляет выше 40%, у нас 17 – 19%, в зависимости от того, считать ли по отношению к государственному, или консолидированному бюджету.
Соответственно, отвечая на ваш вопрос, целесообразно ли? Я считаю, что это целесообразно. У нас сейчас ставка НДС – одна из самых низких в мире. При этом мы видим, в СМИ выступают эксперты, которые приводят примеры, что ставка НДС может быть ниже. Но здесь есть два момента: во-первых, часто происходит путаница, ведь в некоторых стран нет НДС вообще как такового, но у них есть ставка по налогу с продаж. У этого налога совершенно другая природа, и соответственно ставка там меньше, но она совсем по-другому рассчитывается.
Или другие примеры приводят, где НДС действительно в странах есть, и он может быть ниже, чем в Казахстане, как, например, в Корее, но при этом нужно понимать, что в Корее гораздо выше находится общий уровень налоговой нагрузки, и там облагаются по большому счёту другие виды налогов. Там действуют огромные налоги на прибыль предприятий, и так далее. То есть, по сути, другие страны другими способами выкачивают те же самые налоговые поступления.
Поэтому время для повышения ставки пришло уже давным-давно, это надо было делать несколько лет назад. То, что касается вопроса о том, какую ставку мы считаем целесообразной и почему. Здесь мы соглашаемся с президентом, так как повышение ставки сразу в шоковом порядке, с 12% до 20% нежелательно. Это, действительно могло бы привести к сложностям в экономике, и, наверное, в моём понимании правительство должно заходить в ближайшее время к депутатам с относительно стандартной ставкой, с учётом того, что она может дифференцироваться для разных отраслей экономики. И, скорее всего, эта средняя стандартная ставка должна быть на уровне 16 или может быть 18%. Вопрос в том, насколько у правительства «отожмут» возможность повышать ставку.
Понятно, что сейчас поднялся большой хайп, на эту тему высказываются абсолютно все, кому не лень. Под большим давлением общественности, бизнеса, наверное, правительство всё-таки будет минимизировать эту стандартную ставку, насколько это возможно. Понятно, когда она заходило с идеей 20%, наверное, оно себе оставляло коридор для переговоров и для торга, и сейчас, по большому счету, этот торг основной и начинаются основные расчеты и основной торг.
- На какие отрасли экономики повлияет повышение НДС отрицательно (положительно)? Какова корреляция между НДС и себестоимостью продукции? Что означает намерение правительства вернуть ему его прежнюю функцию?
- Когда мы говорим о дифференцированном НДС, это означает, что есть некая стандартная ставка, но она применяется к какому-то количеству отраслей. Причем к одним отраслям применяется повышенная ставка, к другим – или пониженная, или нулевая. Повышенной ставкой, в нашем понимании, наверное, должны облагаться какие-то транзакционные виды бизнеса. Те виды бизнеса, которые по своей природе ничего не создают, а просто занимаются перераспределением. Например, условно игорный бизнес. У игорного бизнеса, правда, другая система налогообложения, но как пример это ярко, думаю, показывает.
Кроме того, такая повышенная ставка НДС может применяться к экспортерам сырья. Это можно делать специально для того, чтобы, по сути, стимулировать их экономически не вывозить сырьё, а производить продукцию внутри страны более глубоких переделов и, соответственно, чтобы они могли на этой основе претендовать к ставкам НДС ниже, чем повышенная ставка.
В свою очередь, пониженная ставка, либо совсем нулевая может применяться к тем отраслям, которые государство хочет развивать.
Уже заявлялось о том, что сфера сельского хозяйства будет по льготной ставке работать, по всей видимости, 0%, продукты питания, медицинские услуги, лекарства. Эту часть мы абсолютно поддерживаем. Это то, что касается в первую очередь поддержки этих отраслей, именно отечественных. С другой стороны, здесь есть большой социальный момент.
Также можно было бы рассмотреть пониженную ставку НДС для отдельных видов обрабатывающей промышленности: для переработчиков, экспортеров сырья. Например, металлов. Если они условно ставят в Казахстане завод с более сложными переделами, производя листы, уголки, профили и так далее, то к ним может применяться пониженная ставка.
То же самое, например, в автомобилестроении. Можно повышенную ставку применять к условно крупногабаритной, крупноузловой сборке, а пониженную – к мелкоузловой. Это бы стимулировало развитие настоящего автомобилестроения, а не просто сборки каких-то крупных узлов, которые к нам завезли.
Что означает намерение правительства вернуть ему прежнюю функцию? Действительно, НДС потерял функцию косвенного налога, он стал налогом с оборота. Это связано с тем, что у нас в Казахстане очень большое количество неплательщиков НДС. В 2025 году перечень видов деятельности, разрешенных для применения этого вида специального налогового режима, розничного налога, включает 364 ОКЭД (общий классификатор видов экономической деятельности).
Кроме того, есть ещё другие специальные налоговые режимы.
В итоге получается так: среднее предприятие, к примеру, закупает продукцию у неплательщиков НДС, но при этом само является плательщиком НДС. Если оно покупает продукцию у того, кто НДС не платит, это означает, что при приобретении товара оно не может часть стоимости товара принять как НДС в зачёт. В итоге на него ложится нагрузка. Оно выплачивает НДС и за себя, и за того, кто был у него в цепочке поставок, кто ему продавал какие-то компоненты или товары.
Что значит «вернуть природу»? Правительство предложило снизить порог по постановке на учет по НДС с нынешних 88 до 15 миллионов тенге. Это понятный шаг, и оно действительно создает возможности для того, чтобы НДС вернуть его природу. Теперь тот поставщик предприятия, который ранее не платил НДС, станет его платить. Соответственно, наше предприятие, когда будет покупать у него продукцию на сумму условно 100 тенге, из них оплатит НДС 11 тенге. Соответственно, наше предприятие, когда будет продавать условно за 150 тенге, при реализации вычтет НДС, который оно приняло в зачёт, и само оплатит сумму, именно разницу. И точно так же будут делать все те, кто купил у нашего предприятия продукцию и все те, кто были поставщиками по отношению к нашей продукции.
Собственно, в этом и суть, чтобы НДС превратился по-настоящему в косвенный налог и перестал быть налогом с оборота.
- Бытует мнение, что высокий уровень нагрузки на Фонд оплаты труда (ФОТ) в Казахстане загоняет предпринимателей в тень. Так ли это? По Вашим оценкам, сколько работодателей не отражают реальное число своих сотрудников из-за высокого уровня ФОТ?
- У нас Казахстане нагрузка на ФОТ складывается из налогов и обязательных платежей в бюджет. Существуют два налога: ИПН 10% и социальный налог 11%. Они оба идут в местные бюджеты. Также есть обязательные платежи в Единый накопительный пенсионный фонд. Это обязательные пенсионные взносы ОПВ (обязательные пенсионные взносы) и ОПВР (обязательные пенсионные взносы работодателя). Кроме того, ещё есть обязательные профессиональные пенсионные взносы, взносы и отчисления в систему социального медицинского страхования, а также в систему государственного Фонда социального страхования – ГФСС.
Часто номинальные ставки этих платежей и налогов у нас в стране считают неправильно. Обычно берут ИПН 10%, потом прибавляют к нему ОПВ 10%, как будто уже получилось 20%, но на самом деле это не так, потому что есть определенные вычеты, определенные пороги, выше которых ОПВ не платятся. Когда рассчитывают ИПН, уже не принимают в рассмотрении тот платеж, который был произведён по ОПВ. И там ещё другие вычеты, так как все платежи и все налоги друг с другом взаимосвязаны. В итоге получается, что в Казахстане суммарная нагрузка на фонд оплаты труда составляет 35%.
Это немного в общемировом рейтинге: здесь Казахстан находится ниже среднего значения. На самом деле мы не согласны с тем, что у нас высокий уровень нагрузки на фонд оплаты труда.
Загоняет ли он в тень? Да, так происходит. У нас даже при такой относительно небольшой налоговой нагрузке рациональное поведение всех граждан заключается в том, чтобы минимизировать налоги. Создание ИП и работа по упрощенке предполагают, что человек начинает платить сам за себя все эти взносы и налоги, и там ставки гораздо ниже.
Соответственно, многие организации принимают наёмных работников, но заставляют или просят их работать через ИП. Точно так же у нас на заседании экспертного совета, где Серик Макашевич (Жумангарин, заместитель премьер-министра – прим. Авт.) впервые о реформе широко рассказал, там был очень хороший комментарий от сильного эксперта, экономиста Жаксыбека Кулекеева, который рассказывал о том, что у нас в сельском хозяйстве есть большая доля сельского населения, где очень большое число занятых. И в официальной статистике большинство из них будут проходить как так называемые самозанятые, а не как наемные работники.
В чём тут дело на самом деле? Все они, по сути, наёмные работники, просто опять же их заказчик, работодатель, может привлекать их на сезонные работы. Есть, конечно, своя специфика, но в любом случае он просит его работать именно как индивидуальный предприниматель. Тем самым человек на руки получает больше, а работодатель ему выплачивает меньше. Через такую схему есть возможность оптимизировать налоги.
Если вы посмотрите на количество вообще ИП в Казахстане, на самом деле неадекватно высокая цифра. Даже в развитых странах такой доли предпринимателей нет. На самом деле большая часть из них – это не предприниматели, а просто наёмные работники, которые работают как ИП.
- При этом предполагается на 10% снизить долю нагрузки на Фонд оплаты труда. Позволит ли это как минимум – оставить заработные платы работникам на прежнем уровне (или повысить их)? В целом, высокие заработные платы напротив могут подогревать инфляцию, как найти баланс?
- Мне кажется, что в свете последних событий этот вопрос, наверное, не должен рассматриваться. То есть условно на месте правительства, на месте государства можно было бы отказаться от этой идеи. Когда эта реформа представлялась широкому кругу общественности, заявлялось, что условно ставка НДС повысится до 20%. Это создаст дополнительные поступления в бюджет в размере, по оценкам, от 5 до 7 триллионов тенге и, соответственно, можно позволить себе отказаться от соцналога и от обязательных пенсионных взносов работодателей. Из-за этого возникают некоторые потери бюджета. Но это не страшно, потому что повышение НДС это все перекроет. Сейчас, как мы понимаем, повышение НДС до 20% не произойдет. Теперь речь, наверное, будет идти о 16, 17 или 18 процентах. Соответственно, в моем понимании правительство должно было бы отказаться от этой идеи снижения нагрузки на фонд оплаты труда.
- Каких изменений может претерпеть розничный налог, и как снижение списка ОКЭД отразится на данных направлениях деятельности?
- Сейчас в розничном налоге 364 вида деятельности. Среди них действительно есть те, которые туда попали в свое время по случайности или потому что их пролоббировали. Многие из них относятся к сектору B2B (business-to-business), то есть тот сектор, когда одно предприятие продаёт другому либо товары, либо оказывает ему услуги. И это не очень правильно, потому что розничный налог должен применяться только к сегменту B2C (Business-to-consumer), когда работа бизнеса ведется непосредственно с населением, то есть он населению продает товары либо населению оказывает услуги.
В этом отношении, когда правительство говорит о том, что сократит количество видов деятельности до 40, здесь, наверное, нужно всё-таки внимательно посмотреть, потому что сегмент B2C, скорее всего гораздо шире, чем 40 ОКЭД. Сюда должны попасть фитнес-центры, кинотеатры, гостиницы, рестораны, розничные магазины и так далее, то есть те непосредственно, которые работают с населением. На эту историю, наверное, надо более внимательно посмотреть, потому что действительно, если какие-то сегменты бизнеса работают в сегменте B2C и лишатся розничного налога, то им действительно придется достаточно тяжело.
Поэтому здесь наше предложение было бы в том, чтобы все-таки заново переделать эту работу, и список ОКЭД сокращать не до 40, а всё-таки до большего количества. Здесь, конечно, нужны анализ и расчеты.
- Согласны ли Вы с тем, что в коридоре инфляции средняя нагрузка на предприятия в результате роста налога на добавленную стоимость составит не более 4,5%?
- Когда речь опять-таки шла о том, чтобы повысить до 20%, мы оценивали, что дополнительный вклад от этого в инфляцию составит максимум 6%. Сейчас, когда речь идет о том, чтобы во-первых ставку НДС повышать не до 20%, а меньше, и когда говорится о том, что число ОЭКД в розничном налоге сократить не до 40, а до какого-то большего количества, то соответственно эффект на инфляцию будет уже явно теперь не 6%, как мы считали, а меньше, и он наверное составит около 3-4%.
Другой момент, 3-4% – это не очень большой вклад в инфляцию. Говорить о том, что это приведёт к снижению покупательской способности населения, наверное, неправильно. Всё-таки условно если там что-то стоит 100 тенге, станет стоить 103 тенге, для примера, или 1000 превратится в 1030 тенге, это не сильно страшно.
Ещё здесь важно понимать, что всё-таки всплеск инфляции краткосрочный, как правило, при таких налоговых изменениях, и этот краткосрочный срок исчерпается в течение одного года. В то же время дополнительные налоговые поступления, которые придут из бюджета, более стабильные и долговременные. Они каждый год будут поступать, и это достаточно важно. Если говорить о балансе между инфляцией и дополнительными поступлениями в бюджет, то, наверное, здесь приоритеты у дополнительных налоговых поступлений.
Другой момент заключается в том, что эта налоговая реформа совпала по времени с либерализацией тарифов, и в принципе мы уже видим, что в структуре инфляции доля платных услуг, тарифов растет быстрее, чем другие компоненты. Тарифы на ЖКХ, тепло, воду, свет и так далее растут в соответствии с программой «Тариф – в обмен на инвестиции». Это происходит, и вносит более существенный вклад в инфляцию.
Также сейчас уже объявлено о том, что будет произведена либерализация цен на ГСМ. Тоже определённый вклад в инфляцию это может внести, но, наверное, не такой большой, потому что, насколько мы понимаем, эта либерализация будет происходить постепенно. Условно на 5, на 10 тенге в месяц цена на ГСМ будет расти, и это, конечно, создаёт мультипликативный эффект на всю цепочку инфляции по стране, но то, что ожидается постепенный рост, это сгладит. Соответственно, если все эти факторы вместе сложить, то конечно, есть риск роста инфляции, но в нашем понимании всё-таки это будет управляемая история, и именно реформа по части налогов, только часть дополнительного прироста инфляции составит. Другая часть будет ещё вызвана тарифами.
- В случае отмены выплаты социального налога и обязательных пенсионных взносов работодателями данную нагрузку возьмет на себя бюджет. За счет чего будут складываться данные платежи? Из каких источников бюджет сможет выплачивать данные суммы?
- Я свою точку зрения уже высказал, что мне кажется правительству от этой идеи теперь уже нужно отказаться. Ну, если просто гипотетически на этот вопрос отвечать, то ответ, наверное, простой. Да, потери будут, эти потери будут у местного бюджета, но при этом в республиканский бюджет придут повышенные средства от НДС. Соответственно, в рамках межбюджетных отношений и трансфертов в регионы регионам из республиканского бюджета эту сумму можно было бы восстановить. Это уже технические процессы. На этом правительство руку набило, это достаточно легко делается. Просто определённые бюрократические процедуры, которые нужно выдержать и провести. У них ничего сложного в принципе нет.
- В правительстве высказывают предложение повысить бюджет развития в Казахстане в 2,5 раза. Что такое бюджет развития, из чего он сегодня складывается, и из каких источников его можно повысить? Какое влияние они оказывают на диверсификацию экономики?
- Ранее, когда мы проводили налоговую реформу и сделали нашу страну страной с низкими налогами, у нас до этого государственные инвестиции в экономику страны составляли около 5%. Это был очень хороший уровень до 2008 года, когда государство имело возможности вкладываться.
На самом деле все видят и все вспоминают те времена, когда действительно до 2008 года, до наступления всех кризисов, экономика росла достаточно бурно. Многие сравнивают тот период с нынешним периодом, например, в Узбекистане, когда посадишь палку – вырастет дерево.
На самом деле тогда государство активно вкладывалось. Потом, после 2009 года, когда мы все налоги сами собственноручно уронили, все попали в нынешнюю ситуацию с постоянным дефицитом бюджета, который вынуждены закрывать либо за счёт Нацфонда, который может истощиться через 15 лет, либо за счет наращивания госдолга, который уже больше по размеру, чем наш казахстанский Нацфонд. Причем этот госдолг по высоким ставкам заимствования осуществляется на внутреннем рынке и, соответственно, у нас, у Казахстана, все меньше и меньше возможностей развивать бюджет развития.
Когда мы берем по высокой процентной ставке, у нас доля выплат по госдолгу, именно обслуживание займов, становится достаточно большой строчкой в расходах государства. А если государство вынуждено платить по долгам, то у него, соответственно, не остается денег для того, чтобы заниматься так называемым развитием.
Теперь, что вообще такое бюджет развития? Мы знаем, например, что у нас в стране идёт сильный демографический рост. У нас растёт население, особенно растёт доля молодежи, а это означает, что нужно строить школы, детские сады, образовательные учреждения разного типа, это нагрузка на бюджет.
У нас в принципе демографическая пирамида так сложена, что достаточно большая доля населения приходится на людей пенсионного возраста. У нас так сложилась система здравоохранения, где большое количество людей с разными видами заболеваний, по некоторым из них мы даже лидируем по сравнению с другими странами. Соответственно, это большая нагрузка на бюджет. Мы понимаем, что больницы, поликлиники, и другие виды социальной инфраструктуры требуют триллионов и триллионов тенге, и это функция государства, расходы сложно переложить на бизнес.
Конечно, это возможно. У нас уже есть хорошие примеры по детским садам, но в целом это достаточно сложно. Столько бизнеса в Казахстане нет, чтобы строить школы одна за другой, потому что это всё-таки капиталоемкие проекты, где нужны большие инвестиции.
Второе – это прочая инфраструктура, куда входят жилищно-коммунальные сети, а также в целом система ЖКХ, отвечающая за подачу тепла, воды, света. Мы все знаем отлично, что высокий уровень износа во всей нашей коммунальной инфраструктуре. Финансировать это каким-то образом надо, и это тоже большая потребность, триллионы тенге.
Плюс не стоит забывать про железные и автомобильные дороги. Тоже абсолютно необходимая статья в части бюджета развития, потому что, например, транспортная связанность является одним из факторов того, как ведётся бизнес. Если дороги между собой не связаны, если железнодорожных тупиков не хватает, то, соответственно, транспортные наценки на бизнес становятся достаточно высокими. В итоге это перекладывается на потребителя.
Третья статья – это государственные меры поддержки. К ним, конечно, в какой-то степени тоже есть вопросы по эффективности, но на самом деле у нас многие институты развития, которые являются операторами мер государственной поддержки, недофинансированы и, соответственно абсолютная необходимость увеличивать объемы поддержки через эффективные инструменты.
Какие это могут быть инструменты? Перечень стандартный и понятный. Здесь нужна дополнительная работа со стороны правительства, совместно министерств экономики и финансов, чтобы оптимизировать, сделать эти меры господдержки более эффективными. Это, конечно, нужно, так как в каких-то регионах, отраслях есть предприятия, которые получают меры поддержки, и по ним видно, что они создают рабочие места, уровень доходов их работников увеличивается, они увеличивают объемы производства, выходят на экспорт. По статистике это все можно вполне отследить.
В то же время есть другие типы предприятий в каких-то отраслях, регионах, которые просто как чёрная дыра поглощают государственные субсидии, на них выделяются другие меры поддержки, и непонятно куда все это девается, никаких результатов не видно.
В этой части, конечно, работу проводить нужно, но базово, даже вне зависимости от того, что достаточно высокий уровень неэффективности всё-таки существует, увеличивать меры государственной поддержки тоже требуется.
Я привел три больших примера, из чего состоит бюджет развития и как он нужен для экономики. Поэтому да, повысить бюджет развития в 2,5 раза – это абсолютно верный шаг, потому что он у нас сейчас в Казахстане его доля от нашего бюджета составляет 8-9%. Его действительно увеличивать в два – три раза. Особенно это понятно, когда мы смотрим на долю доходов к ВВП и долю расходов к ВВП. Оба показателя, на самом деле, находятся на низком уровне. То есть при нашем уровне доходов, при уровне развитости, конечно, эти показатели могла бы быть на более высоком уровне.
- Вице-премьер Серик Жумангарин высказал предложения совместно с фондом «Самрук-Казына» создать фонд прямых инвестиций, превратить фонд «Даму» в фонд гарантирования и капитализировать «Аграрную кредитную корпорацию». Насколько действенны могут быть такие инициативы?
- То, что касается фонда «Даму» и Аграрной кредитной корпорации – это как раз примеры того, о чем я говорил выше, что у нас многие институты развития недокапитализированы. Понятно, что эту работу нужно проводить, причём на фонде «Даму» видно, что попытка переструктурировать инструменты государственной поддержки уже видимо есть, потому что фонд «Даму» не только гарантированием занимался до последнего момента, у него много других инструментов, но видимо как раз- таки на гарантировании хотят сделать больший акцент, потому что это меньше государственных расходов, и при этом не меньше эффективность самого инструмента.
Интересное высказывание про фонд прямых инвестиций. На самом деле это большая история. Очень действенная мера поддержки. В зарубежных странах эти фонды прямых инвестиций работают в очень многих странах. В Казахстане такой инструмент не применяется. Его суть заключается в том, что страна создает либо один фонд, который инвестирует в какую-то определенную отрасль, либо ряд фондов под единым зонтиком, под единым фондом фондов, и условно, например, выбирает для себя важные требующие инвестиции отрасли, куда она будет вкладываться.
Например, создадут три фонда: один по производству автокомпонентов мелкоузловой сборки в автомобилестроении, второй, например, будет в агропромышленном комплексе, третий будет, скажем, в нефтегазохимии. Что делает государство? Выдаёт туда деньги, выступая в качестве одного из соинвесторов. И когда государство выдаёт туда деньги, оно привлекает профессиональную управляющую компанию. Это рынок, который в Казахстане сейчас развит, но относительно слабо.
Поэтому такие фонды прямых инвестиций могли бы управляться в партнерстве между местными управляющими компаниями, которые должны наращивать компетенцию. По идее, это задача государства, тоже этот рынок поднять в партнерстве с зарубежными признанными экспертами в своем деле, управляющими компаниями.
Работая в таком тандеме, перед ними стояло бы две задачи: первая задача заключалась бы в том, чтобы на один тенге государственных инвестиций привлечь как минимум на паритете, а лучше – больше частных инвестиций. Эти частные инвесторы могут быть как изнутри страны, так и зарубежные инвесторы. И там речь идёт чаще всего не о физических лицах, а речь идет о больших корпорациях, либо о зарубежных аналогичного рода фондах.
То есть условно государство дало одно тенге, а задача управляющих компаний привлечь в этот фонд ещё 2-3 тенге.
Вторая задача у таких профессиональных управляющих компаний заключается в том, чтобы обеспечить pipeline проектов. К примеру, в той же самой нефтегазохимии нужно понять, во что вкладываться в стране. Это зависит от очень многих факторов: от маркетинга, от спроса в мире, от производственных возможностей, от кадровых возможностей, и так далее.
Соответственно, начинается поиск. Эта профессиональная управляющая компания в партнерстве с зарубежными и казахстанскими начинают искать и подбирают нужные проекты, стоит ли вкладываться в полиэтилен, или полиэтилентерефталат, или полипропилен. А может нужно пойти в агрохимию и в агроудобрения, заниматься калийными или фосфорными удобрениями. Соответственно, частные компании приходят сюда за деньгами в эти фонды, и эти фонды прямых инвестиций от имени государства или других инвесторов начинают туда деньги вкладывать.
В общем, много специфики в этой деятельности, но то, что государство в эту историю смотрит, внушает большой оптимизм. Это действительно очень сильный инструмент, инновационный для Казахстана, который на самом деле может дать большие результаты. И это, по сути, может стать таким чейнджером, который изменит правила игры того, как работает государство. И действительно может оказать большое влияние на экономику. Ну, конечно, посмотрим, как все это будет делаться.
- Спасибо за интервью.