Об этом в интервью El.kz рассказал кандидат химических наук, директор реакторной установки БН-350 ТОО «Мангыстауский атомный энергетический комбинат» (МАЭК) Марат Молдагулов.
- Марат Николаевич, расскажите, пожалуйста, если народ на референдуме проголосует за строительство атомной станции, и если АЭС будет построена, то какие отходы могут образоваться, и зависит ли это от производителя?
От производителя, при нынешних темпах научно-технического развития общества, наверное, не особо сильно зависит, потому что технологии одни. Сегодня в мировой практике в основном применяются водо-водяные реакторы, которые по своей технологической схеме, по своему исходному сырью, ядерному топливу примерно одинаковые, поэтому у всех у них будут примерно одни и те же подходы, одни и те же выбросы.
Какие отходы могут быть?
Первое и самое главное – это отработанное ядерное топливо. Что это такое? Представьте себе уран, который после расщепления разделился на ряд элементов. Отработанное ядерное топливо тоже имеет определенную радиоактивность. Естественно, оно будет вредным, если с ним обращаться не по технологическому регламенту и не по необходимым протоколам. Но ни один уважающий себя специалист к отработанному ядерному топливу «в обнимку» не полезет, говоря простонародно, потому что соответствующие специалисты, которые имеют образования и опыт работы, естественно, знают, как с ним обращаться и с какой стороны к нему подходить.
Я приведу такую аналогию, что ни один человек, который когда-либо имел дело с огнем, не полезет руками в горящие угольки.
Люди, которые имеют опыт работы и знания в области ядерных технологий, не будут нарушать регламенты и какие-то действия совершать. Во-первых, это просто практически невозможно. Во-вторых, кроме знаний и опыта работы там есть очень жесткий контроль, который идет со стороны Комитета Атомного энергетического контроля и надзора Казахстана. И эти комитеты подотчетны МАГАТЭ.
Это первая стадия отходов из атомных реакторов.
На сегодняшний день существует технология обращения с этими отходами, переработки этих отходов, и использования этих отходов до полного расщепления. Если мы на первых реакторах используем первую стадию, когда мы добываем из них энергию, потом через время, как только она отработала, наступает вторая стадия дообогащения, и говорить о том, что очень сложно, это не тема середины XXI века.
- Имеет ли Казахстан опыт работы по обращению с отработанным ядерным топливом?
Да, имеет, и этот опыт очень большой. Это отработанное ядерное топливо на БН-350. Реактор работал в течение 25 лет, за это время фактически с отработанным ядерным топливом ни одного инцидента и ни одной аварии не случилось. Фактически ни один человек до облучения или каких-то отрицательных факторов для здоровья и для окружающей среды не получал.
- А в чем эта технология заключается, как Вы работаете над тем, чтобы минимизировать ее вред?
Был двухконтурный реактор, реакторная установка на быстрых нейтронах 350 мегаватт. Сегодня в мировом сообществе действует свыше 300 водоводяных реакторов, которые массово используются в мировой практике.
А реактор на быстрых нейтронах имеет жидкий металлический теплоноситель. Ядерное топливо, которое выделяет колоссальную энергию, затрачивает свою энергию на расплавление металла, этот металл первого контура превращается в жидкость, расплавляет второй контур, металл второго контура, который расплавляется, его энергия идет на выработку водяного пара.
Если простонародно говорить, это третий контур, в котором вода превращается в пар, и этот пар уже дальше, как на обычных тепловых станциях, крутит напор дыма, и выдает соответствующую электрическую энергию.
- Марат Николаевич, Ваша работа по выводу из эксплуатации реактора БН-350 началась в 1999 году, и проект рассчитан на 50 лет. На сайте МАЭК говорится по пять очередей данного проекта, сейчас очередь реализуется?
Проект рассчитан на 5 очередей. Наверное, вы упустили один момент, там в самом начале должно быть написано, что есть три этапа вывода из эксплуатации: первый этап – это приведение в безопасное состояние, второй этап – это хранение и наблюдение в течение 50 лет, и третий этап – это обращение с твердыми радиоактивными отходами и демонтаж зданий и сооружений.
Мы сейчас находимся на первом этапе, «приведение в безопасное состояние реактора». Вы должны учитывать, что реактор БМ-350 в 1972 году был построен, проектные работы по нему начались в 1958 году, и это был экспериментальный реактор. И там везде написано, что это первый в мире экспериментальный реактор на быстрых нейтронах.
- Грубо говоря, это предшественник АЭС?
Да, это промышленный предшественник атомных электрических станций. Это реальность. После того, как БМ-350 изучили, обследовали, все процессы на нем отработали, после этого построили сейчас несколько реакторов. Это в Российской Федерации существуют БН-600, БН-800, там на 1200 мегаватт реактора существуют. Ну, скажем так, очень большое количество реакторов современных и безопасных, которые мы говорим, водоводяные, двухконтурные, с бетонной защитой, защитой от расплавленной среды, и всего остального. Это все отрабатывалось на БМ-350. И вывод из эксплуатации тоже точно так же отрабатывается и очень хорошо работает на сегодняшний день.
Мы сейчас работаем над разработками технологий по обращению с жидкими радиоактивными отходами, и по обращению с теплоносителями. Это плановые работы.
Моя работа, как химика и кандидата химических наук, заключается в обращении с отработанными ядерными материалами, отходами.
- Получается, что современные АЭС уже не будут требовать такого большого количества времени, десятилетий практически, для утилизации продуктов переработки АЭС?
Да, сейчас уже протокола отработаны, регламенты. Они заключаются в том, что уже в момент работы по обращению с отработанным ядерным топливом и по обращению с радиоактивными отходами все эти работы параллельно ведутся.
- То есть это ведется сразу, не надо десятилетия ждать?
Нет, конечно. Это делается сразу, потому что эти технологии уже отработаны, и там такого сверхмудренного ничего нет.
- Вы полностью уверены в том, что современные АЭС нового поколения безопасны? Предположим, если бы Ваша семья жила в поселке Улькен, Вы бы не предостерегали родственников, что нужно переезжать?
Очень элементарно и просто, я работаю на реакторной установке БН-350, я являюсь инженером, моя супруга тоже работает рядом со мной, и она тоже причастна к этому делу, у меня сыновья учатся на химиков: один – в магистратуре, другой – в университете, и такие базовые науки, как химия и физика не особо сильно пугают, потому что мы знаем, что это наука, и ничего страшного в работе нет при соблюдении соответствующих регламентов и протоколов.
Вы же не будете выбегать навстречу к летящей на скорости машине. Примерно так же, если человек знает правила и как с этими технологиями обращаться – естественно, он не будет выбегать.
У нас на металлургических комбинатах работают ребята с расплавленным металлом свыше 1000 градусов Цельсия, есть ребята, которые работают на очень тяжелых химических производствах, есть спасатели, пожарные, военные. Рисков много. Все же знают, как с этим обращаться, как с этим работать, поэтому здесь все риски и страхи, естественно, минимизированы.
- Какой толчок строительство АЭС может дать развитию атомной отрасли или другим отраслям?
В Казахстане есть опыт работы с атомной энергетикой, есть опыт работы с радиационными материалами с ядерной физикой. Этот опыт есть, и его нужно учитывать. Меня всегда удивляет, когда люди говорят, что у нас нет специалистов. У нас есть Национальный ядерный центр, который прекрасно работает и со всем миром сотрудничает. Практически вся работа на бывшем Семипалатинском ядерном полигоне сейчас замыкается на них. Кроме того, на них замыкается работа по разработке технологий по обращению с радиоактивными технологиями, по обращению и деактивации территорий на полигоне.
Точная базовая наука в институте ядерной физики развивается под Алматы. Там стоит научно-исследовательский реактор, где проводят эксперименты как с точки зрения ядерной физики, так и с точки зрения материаловедения и прохождения ряда процессов, связанных с расщеплением атома.
Вопрос, насколько это будет мультипликативный эффект, он будет со всех сторон. Первое – это энергетика, второе – развитие таких базовых наук, как физика ядерных материалов, химия, обращение с отработанными радиоактивными материалами, экология, не говоря уже о тех процессов, которые связаны с механикой, развитием контрольно-измерительных приборов, с телеметрией, с цифровизацией и тд.
Но кроме этого, если в 90-х годах, как казахстанское общество, мы сами себя отчудили от развития базовой физики и от развития ядерных технологий, теперь мы обратно будем присоединяться к пулу этих исследовательских центров.
Вы же прекрасно знаете, что очень многие наши молодые люди сегодня находятся заграницей. Мы же все родители и хотим, чтобы все наши дети были рядом, и когда им задаешь вопрос, почему они не вернутся на родину, они отвечают: «Что я буду делать здесь, где я буду работать?»
Для того, чтобы они могли работать, следовательно, им нужен хороший, солидный научный центр, хороший, солидный производственный центр, хороший, солидный базис для работы. Не все же хотят быть юристами или экономистами. Очень многие увлекаются точной наукой и инженерией. У нас очень много программистов сейчас, которые хотели бы заняться созданием алгоритмов для исследования тех или других производственных процессов.
И для всех этих молодых людей, во-первых, появится перспектива, и, естественно, этого одного реактора не будет достаточно абсолютно. И появится определенная конкуренция среди молодых людей. А где конкуренция, естественно, там уже предложения. Я надеюсь, что мы застанем время, когда наше общество будет говорить, нам мало одного реактора, нам нужно теперь развивать и модульные реакторы, нам необходимо развивать и экспериментальные технологические реакторные системы.
И будут говорить, что нам необходимо развивать технологии, которые совмещены с возобновляемыми энергетическими источниками и источниками чистой энергии в виде атомных энергий, чтобы они в одной цепочке работали.
Вместо того, чтобы газ и уголь просто так сжигать, этот газ и уголь перерабатывать в более современные материалы.
- Спасибо за интервью.
Для справки.
Как отметил ведущий инженер отдела атомной энергетики ТОО «Казахстанские атомные электрические станции» Асуан Сиябеков, предположительная производительность атомной станции около 18 млрд кВт*ч, мощность двухюлочной станции 2,4-2,8 ГВт.
Он напомнил, что вопрос строительства АЭС обсуждается в Казахстане с конца 90-х годов. Первоначально выполнялась проектная документация «Балхашской атомной электрической станции» в 1996-1997 году, затем рассматривался проект Актауской станции на базе реактора ВБЭР-300.
В настоящее время в Казахстане рассматривается третья попытка строительства станции, в рамках которой рассматривалось два района ее размещения: район близ города Курчатов в Абайской области, и поселок Улькен Алматинской области.
«Оба района пригодны для станции, но у поселка Улькен есть инфраструктурные преимущества и это центр так называемых нагрузок. То есть линия Север-Юг сейчас загружена полностью на 100 % и для обеспечения устойчивости этой линии необходимо поставить в центре хороший источник базовой генерации. При наличии АЭС данная линия разгружается, а также появляется возможность подавать энергию как на Север, так и на Юг. Тем самым попутно решается проблема энергодефицита на юге Казахстана. Если на референдуме будет положительный ответ, то будем проводить дальнейшие работы на данной местности», - пояснил он.
Кроме того, ведущий инженер прокомментировал, какие этапы предполагает строительство станции.
«Первое – это инженерные изыскания, которые будут вестись около одного года, в рамках этого проекта необходимо изучить все параметры озера Балхаш и местности. Потом будут проводиться: проектная документация, технико-экономическое обоснование, разработка Оценки воздействия на окружающую среду (ОВОС), проектно-сметная документация, на что потребуется ближайшие 3-4 года. С 2029 года планируется заливка первого бетона, после которого первую станцию мы сможем увидеть к 2034-2035 году. На само строительство потребуется 5-6 лет, а с составлением проектной документации в целом около 10-12 лет», - отметил Асуан Сиябеков.
Отвечая на вопрос, какая роль отводится АЭС в общей энергосистеме Казахстана, эксперт отметил, что в рамках разрабатываемого строительства атомной станции будет планироваться энергетическая стратегия развития нашего государства на 60-80 лет.
«В то же время, угля у нас хватит не менее чем на 350 лет. Но здесь есть один нюанс: оплата углеродного налога в рамках декарбонизации. Сегодня все страны мира стремятся к уменьшению углеродного следа, или вообще свести на ноль генерацию угля к 2060 году. Мы никак не можем не учитывать данный фактор. Для этого необходимо развивать зеленые технологии, к которой относятся ветровые, солнечные станции, а также атомная электрическая станция», - подытожил он.
Ведущий инженер отдела атомной энергетики пояснил, что отличие ВИЭ от атомной станции в том, что ветровые и солнечные станции являются нестабильной генерацией.
«Если есть солнце или ветер – генерация есть, если их нет – то соответственно нет генерации. На гидроэлектростанции мы также не можем рассчитывать, так как у нас ограничено число водных ресурсов. Что касается тепловых станций, то 70-80% этой генерации устарело, и на данный момент, если смотреть по технологичным, экологичным и стабильным параметрам, то к ним относится атомная электрическая станция. В этой связи, есть необходимость в строительстве АЭС», - резюмировал ведущий инженер ТОО «Казахстанские атомные электрические станции».