89-летний Зигфрид Александрович Неринг проживает в поселке Арайлы (Максимовка) неподалеку от столицы Казахстана. Он родился в 1930 году в Украине и со своей семьей в возрасте пяти лет был депортирован в Казахстан. Дожив до преклонного возраста, мужчина вспоминает самые тяжелые моменты своей жизни. «У него феноменальная память, помнит все в мельчайших подробностях», - говорят нам учителя местной сельской школы, рассказывая о Зигфриде Александровиче. И действительно, как только мы начинаем беседу с Нерингом, удивляемся тому, как по прошествии стольких лет этот человек четко называет даты, фамилии и имена с отчествами.
Речь Неринга неторопливая, но идеально правильная и точная. Он будто взвешивает каждое слово, как будто в этот самый момент пишется книга всей его жизни. В Казахстан их семья вместе с другими была сослана в 1936 году. «Мы жили в Житомирской области. Шла коллективизация. Пришли к нам домой, родителям сказали: мы забираем у вас паспорта, будем менять на новые. Прошло две недели, снова пришли те люди и говорят: собирайтесь в дальнюю дорогу. Дорога будет очень продолжительной, с собой вы можете взять все то, что сможете доставить до станции. При этом дали срок две недели. За эти две недели то, что вы довезете до станции - будет ваше», - рассказывает наш собеседник.
Зигфрид Александрович начинает перечислять имена и отчества соседей, которых выселяли вместе с ними. Их отец договорился с теми, у кого были подводы (грузовые телеги). Личные вещи погрузили на повозку и отправились до железнодорожной станции. «На подводы погрузили наш скарб. Там же сидела моя мать с младшей сестрой Зельмой, ей еще годика не было, мой трехлетний братик и дед Людвиг, он был уже слепой. А я вместе с сестрами шел пешком, мне тогда еще шести лет не было. Так нас из хутора до станции сопровождали НКВДшники на лошадях», - говорит Неринг.
Погрузили всех в вагоны для скота. В этих вагонах семьи ехали более двух недель - столько заняла дорога из Украины до Казахстана. «Представьте вагон, вот здесь располагается ваша семья, в другом месте еще одна семья и в углу моя семья. Были еще сделаны полки деревянные, на них сидели старики и дети. Остановки делали лишь на тех станциях, где нужно было заправить паровоз. А ведь люди с собой везли скотину, например, наша семья везла свою лошадь. И все время отец был там, где была лошадь: надо было ее поить, кормить на остановках», - вспоминает Зигфрид Александрович. «Останавливали состав, открывали двери, но стоял НКВДшник и никого не выпускал. Если только кто-то умер, старик или ребенок, то его вынесут, положат на обочину. Поезд уходит, а тела так и остаются лежать, кто их потом убирал, мы не знаем», - рассказывает он.
Их привезли сначала в Акмолинск, а затем стали развозить по селам. «Мы были счастливы, что попали в точку № 28 (село Островное), это место за рекой Ишим. Там уже был старый поселок барачного типа, который образовался в 1933 году, когда туда выслали забайкальцев. Помню, стоял столб, на нем было написано: Точка № 28, на следующем - Точка № 27, еще дальше - Точка № 26, последняя - сейчас село Акмол (Малиновка). Вот эти три точки были заселены в 1933 году забайкальцами», - говорит Зигфрид Александрович. Рядом с барачным поселком начали строить деревню для переселенцев из Украины. «А строили, знаете, как? Идет улица, между домами вырыта большая яма, в этой яме делали саман, из которого строили дома с одной стороны и с другой. Потом снова яма и опять - один дом и следующий дом. Так построили целый поселок, накрыли дома камышом, присыпали землей, но ничего не мазали. Сказали, если вы хотите, сами делайте как положено», - вспоминает наш собеседник.
«Нас привезли в поселок 20 сентября. Погода, конечно, стояла замечательная, сентябрь и весь октябрь. Немцы, украинцы - все давай глину месить, дома мазать. Нам сказали, зима будет суровая, поэтому что хотите, ищите на топку. Где какие кусты, где какие камыши - все это люди собирали, чтобы зимой топить. Но, конечно, спасли очень хорошо коренные местные жители», - говорит Неринг. Напротив поселка, в который заселили переселенцев из Украины, было несколько казахских аулов, включая Тонкерис и Жайнак. «Казахи, как правило, держали скотину, и у них был кизяк (прессованный навоз, используемый как топливо). Вот он зимой на санки положит несколько кизяков и приезжает в наш поселок. Выменивали посуду на кизяк, одежду на кизяк, все меняли на кизяк буквально», - рассказывает Зигфрид Александрович. В ту зиму с 1936 по 1937 годы кизяк стал, по сути, ценной валютой. «Спасибо коренным жителям, что они поддержали, не дали пропасть людям», - отмечает он. Но если украинские переселенцы приехали, когда еще стояли теплые дни, то привезенные до них забайкальцы не успели как следует подготовиться к зиме.
«Они умирали зимой, потому что привезли их поздней осенью. Они копали траншею, делали из земли стены, перекрывали и так зимовали. Но люди все равно умирали. Бывало, умер человек, его вынесут, другой умер - снова вынесут. А потом один аксакал из аула Жайнак стал приезжать на лошади и помогал увозить тела на кладбище, там они выкапывали общую могилу и хоронили усопших», - отмечает наш собеседник. Пережив зиму 36-го года, летом люди уже потихоньку начали становиться на ноги, пасли скотину, стали уже сами заготавливать кизяк. Со временем переселенцы начали обживаться, более-менее оделись, стали обеспечивать себя продуктами. Но спустя несколько лет их ждало очередное испытание.
«1941 год, пришла война. Боже мой...» - продолжает свой рассказ Зигфрид Александрович и снова по именам и отчествам начинает перечислять тех, кто был мобилизован. На фронт взяли всех взрослых и молодых мужчин. В селе остались женщины и дети - все было на их плечах. Нашему герою на тот момент было 11 лет. «Все было для фронта, все было для Победы, и никто не роптал. Меня мальчишкой взяли и повезли на полевой стан. Подвели к одинокому старику, который там жил. Он взял меня к себе и сказал: сынок, мы теперь будем с тобой работать, вот наша лошадь. С тех пор мы на зерновом току все делали», - говорит он. Люди работали днем и ночью. «Потому что надо было все зерно до грамма собрать, чтобы вывезти для Родины, для Победы хлеб, чтобы кормить солдат», - поясняет Зигфрид Александрович.
Потом парня заметил председатель колхоза и поинтересовался: «А когда этот мальчишка спит?" В итоге вынесли решение отправить его 1 октября в школу. Тогда ему уже было 13. Зигфрид Александрович ведет нас в свою комнату и показывает генеалогическое древо.
В этот момент он, кажется, ничем не отличается от казахских дедушек, которые также в обязательном порядке гостям рассказывает свою родословную. Древо Неринга - своего рода шежире (за тем, может быть, исключением, что у казахов принято перечислять предков, как правило, лишь по мужской линии). «А это брат моей матери», - указывает на фото Неринг и рассказывает интересную теорию.
«Фамилия его - Крол. Как вы знаете, у нас в Казахстане какое-то время назад был посол США Крол (Джордж Крол). Я думаю, может, даже это наш родственник. Потому что дядя моей матери когда-то давно был в Америке на заработках, приезжал в Украину, потом снова уехал. Это еще было до революции», - говорит Зигфрид Александрович.
Перечислив остальных предков, вспоминает отца. «В 1938 году к нам пришли ночью и постучали», - рассказывает он, делая своей тростью три характерных стука по стене. «НКВДшники забрали отца. Прошел 81 год с того момента. Мы с братом в 90-м году пошли в НКВД и запросили личное дело отца. Нам показали папку, в ней было решение «тройки» - расстрелять. Он был расстрелян в 1938 году. Но наша мать оказалась очень сильной женщиной, она нас, пятерых детей, сумела сохранить, и все мы стали людьми», - говорит наш собеседник.
Сам Зигфрид 47 лет проработал учителем математики в максимовской школе, из них 28 лет был директором школы. Живет он сейчас с дочерью, супруги его нет уже в живых более 30 лет. У него четыре внука, три внучки, два правнука и пять правнучек. К Нерингу часто приходят гости. Когда мы записывали с ним интервью, приехали бывшие соседи. Сейчас они живут в другом городе, а когда-то жили в доме напротив.
Мы уже прощались с Зигфридом Александровичем, желая ему крепкого здоровья, как вдруг он остановил нас. «Помню момент один из жизни. Было время, весной ходили на место, где когда-то горох обмолачивали. И вот идешь и по горошине с земли поднимаешь. Она в грязи вся. Насобираешь немного таких горошин и домой несешь. А там мать их помоет и гороховой суп из этого сварит. Вот так было», - вспоминает он. Я хотел у него попросить какой-то совет для молодежи. А после этих слов понял, что эта история про горох - лучший совет. Слушая, с какими бедами сталкивались люди в прошлом, твои личные проблемы уже и не кажутся какими-то большими.
Текст: Ренат Ташкинбаев. Фото: Турар Казангапов©