Жизнь и произведение

Жизнь и произведение

XX съезд партии дал очень много плодотворных мыслей, помогающих определить дальнейшие пути нашей литературы. Эти мысли, естественно, занимают теперь умы литераторов, этими мыслями живут творческие организации писателей. Ведь очень и очень многое в решениях съезда непосредственно или опосредственно касается литературы.

Абсолютно справедливо говорилось на съезде партии о необходимости для писателя настоящей связи с жизнью. На надежной связи художника с действительностью основано глубокое ее знание, а на таком знании зиждется достойное воплощение творческого замысла.

Каковы для писателя способы живого познания действительности?

Один из наиболее распространенных таков: автор пишет о тех людях, которых узнал, наблюдая их в труде, в личной жизни, знакомясь с окружением героя своего произведения — с его друзьями и недругами. Но сам писатель при этом не участвовал непосредственно в жизни своих героев, не соприкасался с ними в трудовой деятельности, не переживал их радостей и огорчений, не участвовал в их спорах или ссорах. Писатель рисует себе своего героя в значительной степени умозрительно, подходит к нему со стороны, как исследователь.

Такое изучение жизни и собирание материалов для книги не вполне достаточно, хотя нельзя отрицать, что некоторое знание предмета оно дает. Дело в том, что в постижении жизненной правды имеют огромные преимущества такие произведения, которые питаются истоками, лежащими в душе самого автора, если он какой-то стороной своего бытия активно участвовал в формировании судьбы людей — будущих героев его книги.

Литературное произведение, как плоть от плоти, рождается от души, любившей и ненавидевшей, дружившей или боровшейся, из смеха и веселья, из горечи и слез, раскаяний и поражений, из пережитых всем сердцем радостей побед. Все лучшее из созданного советскими писателями связано с длительным участием автора в строительстве новой жизни, а отнюдь не с днями, месяцами или даже годами обособленной, как бы сторонней жизни автора в той или иной людской среде.

Можно поехать в какой-нибудь край, город, колхоз, чтобы знакомиться с людьми, с обстановкой, изучать жизненный материал и все же не проникнуться им. Можно стать безупречным знатоком некоторых фактов и, однако, еще не получить идеальных условий для возникновения проникновенного, а не просто правильного, но среднего произведения.

Почему мы часто пишем слабо? Причина не одна. Во- первых, плохо знаем жизнь, конкретную среду, которая служит предметом изображения, оторваны от нее. Надо любить свой материал, дорожить каждой тонкостью и деталью избранного объекта. Только такая любовь, глубочайшая привязанность к определенной, выбранной художником среде дает надежную основу для искреннего, глубокого изображения действительности.

Но есть еще и другие причины в нашем творческом обиходе. Зачастую, не зная достаточно жизни, мы пишем далеко не обо всем, что важно для возникновения большого художественного произведения. В литературе, в этом искусстве человековедения, всегда, на всех стадиях ее развития, было элементарно обязательным изображение человека в высшем напряжении, максимальном проявлении его душевной природы. Это — любовь в высшем проявлении, это — ярость, месть, мужество, отвага, жертвенность, схватка, в которой человек доведен до стадии самозабвения, отречения от обычных, средних, спокойных состояний его существования. Подобным моментам свойственны и слезы, и раскаяние, тончайшие страдания, тягчайшие муки, волнения. Бывают незабываемые страдания, однажды пережитые человеком. На таких эмоциях, импульсах родились почти все основы человеческой драмы, трагедии, изображения борьбы, побед в искусстве прошлого. И сказки, и эпос самых различных народов тоже возникали на таком именно человеческом материале.

Не было бы мук Тристана и Изольды, Ромео и Джульетты, Лейли и Меджнуна, Анны Карениной — не было бы и поэм, трагедий, романов о них. Не будь нашествия Наполеона и больших, вызванных им исторических потрясений, потери сердца России — Москвы, не было бы "Войны и мира", то есть не было бы самой упругой пружины во всем построении романа.

То же самое мы наблюдаем в лучших произведениях наших современников, где близко сдвинуты полюсы людских устремлений, воль, чувствований. Вся напряженность действия в пьесе "Любовь Яровая" связана с захватом города белыми. Идет суровая борьба: коммунисты района вступили в смертельную схватку с врагами. На вулканической почве, над кратером показаны жизнь и борьба героев пьесы. Они над бездной — Кошкин, Швандя, Любовь Яровая и другие.

Таковы же и "Разлом", "Разгром", "Бронепоезд 14-69". У врага бронепоезд, а у героев пьесы только голые руки и отважные сердца. Иные из них ложатся на рельсы под колеса вражеского бронепоезда, когда нет другого исхода в борьбе. Тоже над бездной, на головокружительной высоте человеческого усилия находятся герои.

Именно в сложных и подлинных людских столкновениях рождаются редкие контрасты состояний, стремлений, чувствований, характеров, судеб. Подобные столкновения создают надежный каркас повестей, романов, драм. Бездна, пропасть между людьми заставляет художника показать глубокие проявления их нравов, их идеалов. Это же вызывает искренние слезы, печаль, огорчение или страдания, чувство восторга перед подвигом, перед обликом героя.

Без таких состояний, доведенных до подобных душевных пределов, без раскрытия неизведанных доселе тайников души героя, неожиданных взлетов его духа нет глубокой правды искусства. А без истинной правды искусства, глубоко обнажающей эти тайники человеческой души, нет настоящего вдохновенного и высокохудожественного романа, драмы. Мы же зачастую не доходим с нашими героя ми до многих важных пределов, до такой черты, когда судьба и все существование героя оказываются как бы на краю пропасти. Не дойдя до этого, герой остается только носителем многих возможностей, но возможностей, зачастую не выявленных.

Почему бы, например, иных положительных героев, если даже они являются ответственными личностями, не показать в состоянии крайнего отчаяния, горя, страданий, в слезах и муках? И столь же ярко, глубоко изобразить их в минуты светлые, радостные, счастливые! Разве не терзаются в душе, не страдают наши лучшие люди за многие и многие несовершенства и их последствия в делах служебных, семейных, личных — хотя бы в супружестве, дружбе, отцовстве или материнстве, в любви и в ненависти, в от-ношениях с другом или недругом даже из самой близкой людской среды?

Всему сказанному противостоит нередко показываемая в наших повестях, романах, особенно в пьесах, мнимая драма, мнимая борьба. Эта мнимая борьба долго являлась заменителем настоящей борьбы, что и получило распространенное наименование "бесконфликтных" построений, иначе говоря, представляющих собой мнимые ситуации в наших произведениях всех жанров.

Где искать тему, материал, среду, которые дадут воможность создать истинное произведение большого искусства? Их надо искать всюду, где трудится советский человек. Нет тем маловажных. В любой теме, в любой малой среде, на малом отрезке времени, в котором протекает действие, заложены силы ядерной энергии. Надо только суметь расщепить атом, то есть раскрыть душу советского человека до наибольшей глубины. В этом смысле можно даже допустить, что нет тем исключительных. Всюду человек должен себя проявить со всеми заложенными в нем возможностями, в полном звучании всех присущих его душевному складу струн; такого выявления личности надо достичь в любом деянии любого советского человека, строителя коммунизма.

Писатели в долгу перед многими и многими явлениями нашей жизни, истории. В долгу они перед рабочими, колхозниками, нашей интеллигенцией.

События романа "Преступление и наказание" протекают в петербургских трущобах в течение только восьми дней. Лишь три дня городской жизни отражены в другом знаменитом романе Достоевского "Идиот". А среда-то этой книги — всего несколько домов или даже несколько квартир на прилегающих друг к другу небольших улицах. Но в книге бушует буря.

Ну, а разве меньше материала для романа в том же городе в светлую пору жизни общества, нации, когда способности людей окрылены, умы и воля вооружены, когда человек не уподобляется суслику, прячущемуся в своей норе, а стал гражданином, хозяином своей жизни, судьбы! Это общественный, государственный человек, не одиночка, а член коллектива, мыслящего, вдохновленного высокими целями! Есть ли более интересный материал для искусства, именуемого человековедением?

Обратимся к примеру хотя бы одной Москвы. Какие только людские судьбы, жизненные пути, какие высоты человеческого энтузиазма, самоотверженности, героизма, морали советского человека не открываются здесь взору художника! Тут живут и действуют новаторы почти во всех областях созидания, люди науки, политики, техники, литературы, искусства. Сколько поколений представлено здесь!

Здесь зреет советский человек для труда на заводах, для поисков в лабораториях, для совершенствования самой природы. Здесь выращиваются кадры для всех отраслей государственной, хозяйственной, культурной деятельности. Жизнь московских рабочих семей, интеллигенции, выдающихся деятелей науки, культуры, политики или утро жизни московской детворы, учащихся, студенчества — этого обеспеченного будущего нашего общества, нации, государства — может дать благороднейшие материалы всем без исключения видам художественного творчества. На любой улице Москвы можно собрать замечательные, драгоценные материалы для повествования, несущего в себе великую светлую правду нашего века. Можно написать об этом произведения, которые будут волновать сердца передовых советских людей в любой отдаленной от Москвы области, крае, республике.

Только надо в своем изображении достигнуть правды глубокой, истинно значительной и не легко рождающейся. Не только показывать картины жизни, а отражать глубинные ее процессы, раскрывать самую сущность характера советского человека — строителя новой жизни.

Нужно писать вполне правдиво, реалистически полнокровно. Во имя высокой цели нужно писать и о величественно прекрасных людях, и о глубоко укоренившихся, нелегко одолимых пережитках прошлого. Необходимо наряду с изображением солнечно-светлых, возвышенных состояний души полно отразить также горе и печали, тревоги и драмы.

Оттого, что мы верно оцениваем некоторые явления в общественной жизни, в быту, в психологии как пережиточные, не намного легче с ними сталкиваться. Зачастую на отдельных судьбах они сказываются вовсе нелегко и не только комически или трагикомически, гротесково, а гораздо больнее, тягостнее. Иной раз они стоят не только слез и горя, страданий и мук, но и жизни человека.

И в этом смысле много индивидуальных, по-разному проявляющихся свойств у людей разных возрастов, самых разных профессий, различных степеней дарования, ступеней общественного положения и так далее. Люди бесконечно разнообразны. Прав Лев Николаевич Толстой, сказавший, что каждая личность — это "неповторимая комбинация". Неповторима в добре и в отрицательном проявлении своей натуры.

Не следует, однако, думать, что у людей мало общего, что только сугубо индивидуализированные черты характера жизненны. Нет, речь идет лишь о недопустимости стандартизации в изображении чувств, воли и мышления людей. Есть и "обертоны" любых душевных состояний. Они должны быть учтены не только в психологических романах.

Вот как в самых приблизительных чертах мыслится отражение жизни людей нашего времени. Хочется, чтобы жизнь и произведение искусства активно взаимодействовали в нашей действительности, соприкасаясь самыми правдивыми, сокровенными и решающими гранями своей сущности.

Мухтар Ауезов

Қысқа да нұсқа. Жазылыңыз telegram - ға