29 Шілде 2014, 09:05
Чтобы досконально изучить родословную кочевников, нужно, разумеется, в первую очередь познакомиться с историей их родов и племен. А чтобы иметь представление о родах и племенах, рассыпанных по всей Евразийской Великой Степи, нужно особое историко-этнографическое знание материала и специфические методологические подходы. Необходимо провести типологическое обобщение родов и племен, имеющих сходную социально- политическую судьбу и духовно-культурную однородность. Если рассматривать каждое племя, каждый род по отдельности, в качестве самостоятельного этноса, такой подход приведет по сути к возникновению ошибочных точек зрения, ложных концепций. К великому сожалению, до сих пор живуча порочная практика идеализации каждого отдельного рода как самостоятельного субъекта истории. В этой связи нужно обратить внимание на два очень важных момента. Во-первых, в жизни кочевников всегда существовали этнодифференцирующие признаки, придававшие каждому роду и племени специфическую неповторимость. Одновременно в каждом роду-племени наличествовали и этноинтегрирующие черты, позволявшие относить их к единой общности, целостному миру всех кочевников. Например, в каждом родоплеменном коллективе потомки семи колен выделяются в самостоятельное отдельное ответвление со своим родовым знаком, родовым кличем, но при этом, хотя и получают статус обособленного клана, сохраняют общую родовую принадлежность, помнят об одних предках, о своем родном племени.
Они берегут общую этническую культуру посредством разнообразных связей, традиций, обычаев, верований. А вычленение кланов, о котором говорилось выше, в конечном счете, является ничем иным, как расширением общественно-политических связей, хотя на первый взгляд представляется, что происходит родовое деление. Что же понимать под этноинтегрированием? Жизнь кочевника никогда не представлялась безоблачной, похожей на солнечный майский день. Есть враги, которые только и ждут, чтобы напасть, есть джуты, истребляющие все живое, есть болезни, мор, эпидемии. Вот в такие ненастные времена и просыпается этническия память отдельных родов, ставших малочисленными, слабыми, беззащитными, которая говорит о том, что у них есть соплеменники добрые и сильные, родичи богатые. И эти роды, естественно, вливаются в большую общеплеменную семью, то есть возвращаются к своим первоначальным истокам. Сказанное означает, что мир кочевников как всякий живой социальный организм при известных общественно-политических условиях расширяется разновекторно и в особых ситуациях группируется, сплачивается. Само по себе такое состояние одновременной интегрированности и дифференцированности было необходимым условием жизнедеятельности кочевников в рамках отведенного им времени и пространства. В конечном счете, то, что мы называем историей кочевников, есть история непрерывного процесса дифференциации и интеграции в составе многочисленных родов и племен.
При рассмотрении же родословной отдельного рода в замкнутом социуме, без учета того, что в известных обстоятельствах он выходил на самостоятельный путь, а в других условиях снова вливался в состав племени, причем, неоднократно, мы вряд ли вправе говорить об общем предке, от которого пошли представители этого рода. Отдельные представители некоторых родов, и это обычное явление в степной традиции, знают свою родословную — шежире до двадцатого и большего колена. И никого среди единокровцев подобным не удивишь. Этим обстоятельством люди гордятся как устойчивой и обязательной этнической традицией, но не более. Это отнюдь не говорит о том, что каждый род имеет своего отдельного предка. Есть у кочевников обычай брать на воспитание детей своих родственников. Более того, в состав рода принимались пришлые люди, ушедшие из других родов, даже пленные, захваченные в боях. Они адаптировались, становились близкими сородичами, принимали генеалогию данного рода. Об этом свидетельствуют тысячи примеров из устной и письменной родословной казахов. Сложившийся ритуал, во- первых, способствовал целостности социальной жизни кочевников, во- вторых, не давал хода тенденции превращения отдельных родов в замкнутые группы. Культурно-хозяйственный тип кочевой жизни требовал среди членов рода солидарности в трудовом процессе, единого места проживания; у них были общие радости, удачи, трудности, горе, беды. Значит, людей рода объединяла не только общность крови, а требования социально-экономической жизни и общность исторической судьбы. Все это относится непосредственно и к родам Найманов и Кереев, которые заселяли Азию с незапамятных времен. По свидетельству китайских и монгольских письменных памятников, одним из родственных всем тюркам племен, причем самым древним, было племя Найманов. Места, где проживали Найманы, — горные пределы Хингана, Алтайский Край, водораздел Черного Иртыша и побережье озера Зайсан. На востоке они соседствовали с Кереями, на севере — с Киргизами и Хакасами, на западе с Канглами, на юге — с Уйгурами (Г.Е. Грумм- Гржимайло. Западная Монголия, Урянхайский край. Т. 2. Ч. 1., 1926. — С. 411). Свидетельства, что Найманы располагались в центре соседних тюркских народов, опровергают домыслы, что это племя монгольского происхождения. Виднейшие ученые Н. Аристов, Г. Ховрос, П. Пауха, С. Мураяма, С. Аманжолов, Л. Л. Викторова, М. Муканов, К. Сарткожаулы неопровержимо доказали принадлежность найманов к тюркам. Известный ученый историк Рашид-ад-Дин однозначно повествует о государстве, образованном тюркскими племенами Найманов, Кереев, Киргизов, Кипчаков, о том, что это тюркские племена, и никакого отношения к монголам не имеют (Рашид-ад-Дин. Сборник летописей. Т. 1. Ч. I. — М.-Л., 1952. — С. 126). Плано Карпини — известный путешественник, посетивший ставку Куйик хана в 1246 году, отмечает, что задолго до образования Монгольской империи Чингисхана монгольские роды и племена платили дань государству тюрков Найманов (Путешествия в восточные страны Плано Карпини и Рубрука. — М., 1957. — С. 38). Известный историк Каржаубай Сарткожаулы указывает на родственные связи между Найманами и соседствующим племенем в составе Тюркского Каганата, когда это государство достигло высшего расцвета в VI-VIII вв., а именно с племенем Байырку. Он также уточняет, что в I-II вв. Указанные Байырку входили в состав гуннского союза под названиями Дин-ли, Ун-ли, во II-VI вв. были известны под названиями Уху, Уге, Гао-гюн (сидящие на высоких повозках), Ти-ле, Те-ле. Кстати, необходимо указать, что звучания этих этнонимов были зафиксированы китайскими иероглифами, и это вовсе не означает, что Найманы так себя называли. Но в то же время, по китайским источникам, сопоставляя и сравнивая, можно выявить много ценных сведений о местах проживания, социально-политическом устройстве общества того времени, а также почерпнуть важную информацию об истоках существующих ныне родах и племенах.