Государственно-языковое строительство

Долгое время мы жили по принципу, сначала - экономика, а потом - духовность.

Долгое время мы жили по принципу, сначала - экономика, а потом - духовность. Да, действи­тельно, тогда у нас с правом выбора было не густо. Сейчас экономика возрождается, строитель­ный бум, охвативший сегодня весь Казахстан, весомое тому подтверждение. А как же обстоит дело с государственно-языковым строитель­ством? Поговорим и об этом.

В наших средствах массовой информации ча­сто поднимается и довольно жарко обсуждается вопрос о том, что власти предержащие, то есть Администрация Президента, Парламент и Прави­тельство, а за ними и министерства, ведомства и местные исполнительные и представительные органы, не уделяют должного внимания провоз­глашенному в Конституции и прописанному в за­конах и правовых актах делу активного внедре­ния, использования и развития государственного языка в работе органов государственного управ­ления. Критикуют, невзирая на лица. Обсужда­ют, указывая на преимущества и недостатки, выявляя «плюсы» и «минусы» конкретных долж­ностных лиц.

Что ж, расчистить авгиевы конюшни копивших­ся десятилетиями проблем - задача не из легких, и решается она не за один день. Но если исти­на рождается в споре, а все познается в сравне­нии, то справедливо и то, что, сопоставительно с прежними периодами, во внедрении государ­ственного (казахского) языка в делопроизвод­ство наблюдается ряд серьезных положительных подвижек. Все верно: перед законом все равны и ответственности за неукоснительное соблюдение законов с государства никто не снимал.

Пример подает сам Президент. Большинство по­ручений Главы государства поступает на казах­ском языке, а в последнее время на документах и материалах, подготовленных на русском, можно увидеть его резолюции и визы, написанные по-казахски... О чем это говорит? О том, что так по­ступает высшее должностное лицо государства, в совершенстве владеющее казахским и русским языками и согласно духу и букве закона - употре­блять наравне государственный и русский языки - профессионально и полнокровно использую­щее свои лингвистические знания, умения и на­выки при исполнении государственных функций, Чем не образец для всеобщего подражания?!

Все чаще востребованным стал казах­ский язык в выступлениях депутатов Парламента. Благодаря неизменной и последовательной заботе о государ­ственном языке таких наших депута­тов, как Шерхан Муртаза и Фариза Унгарсынова, из года в год повышается лингвистическая и общефилологическая культура парламентской практики. Более того, свойственное им подвиж­ничество и присущее им искусство действовать и говорить на родном языке значительно расши­рило круг энтузиастов государственного языка, призвало и подвигло многих министров и всех, кому доводится отчитываться и выступать с три­буны Парламента, пересмотреть свое отношение к собственной лингвистической компетенции и серьезным образом «подтянуть» свой государ­ственный язык. Хотя многие из них изрядно под­портили свои репутации, проголосовав против законодательной инициативы своего коллеги А.Айталы по языковому вопросу.

Не намерено отставать и Правительство, кото­рое когда-то, в 90-х спорадически начав разгова­ривать по-казахски сегодня имеет в своем багаже вполне зрелый опыт проведения своих заседаний на государственном языке, который часто практи­ковался в Кабинете бывшего премьер-министра И.Тасмагамбетова. Помнится, в бытность членом Правительства, я также всемерно подвигал своих коллег-министров к тому, чтобы они пусть ценою ошибок и стыдливого румянца на щеках, стара­лись говорить по-казахски и, уверенные в своих способностях, развивали свою казахскую речь.

Ибо для них в тот момент было важно, как гово­рят в быту, «переломить язык» или, как говорят ученые-лингвопсихологи, перешагнуть психоло­гический барьер - преодолеть боязнь ошибки и страх осуждения. Сегодня же каждый казахстанец имеет возможность наблюдать, что когда-то «грамотно молчащие» и «закрытые» для казах­ской прессы русскоязычные министры не просто дают на казахском языке телеинтервью, но даже выступают с большими устными докладами, разъ­яснениями и, ничуть не уклоняясь от вопросов свободно участвуют в спонтанно возникающих дискуссиях. И это несмотря на то, что многие из них учились в русских школах и в большинстве своем являются выпускниками российских вузов. Впрочем, результат, как говорится, налицо.

Хотелось бы отметить, что некоторые средства массовой информации вме­нили себе в привычку по-буквоедски вылавливать из публичной казахской речи членов Правительства всевоз­можные «перлы» и «ляпы», а потом выставлять их на всеобщее обозрение. По-моему, не стоит судить слишком строго: есть опасность загубить на корню их энтузиазм и волю к языку. От чело­века, всю прежнюю жизнь мыслившего и изъяс­нявшегося по-русски, нельзя ни ожидать, ни тем более требовать, чтобы в одно прекрасное утро он проснулся и...заговорил чистейшим литера­турным языком Абая.

От добра добра не ищут, природа же добра та­кова, что оно достигает своей зрелости и совер­шенства не сразу, а через достаточное время и в необходимые сроки.

Итак, на вышеприведенных конкретных и впол­не живых примерах мы убедились, что, в отличие от властителей советских времен, наши верхи и могут и хотят, и могут, когда хотят, не просто повернуться лицом к родному языку, но и пойти в политическом авангарде его возрождения и утверждения в качестве государственного. И как тут удержаться от замечания, что все подлинно патриотичное - подлинно демократично.

Но все ли симпатизируют этому демократиче­скому почину? Вопрос далеко не праздный, если иметь в виду что, несмотря на все очевидные достижения независимого Казахстана в обла­сти национально-языкового, государственно-языкового и культурно-языкового строительства и на в общем-то благоприятную языковую ситуа­цию в стране, подобно выстрелам из прошлого, здесь и там встречаются рецидивы языкового нигилизма или, точнее, этноязыкового ренегат­ства, когда тот или иной человек сознательно отказывается от родного языка, разрешая свой выбор в пользу другого, на его субъективный взгляд, «более престижного и перспективного». Нередко при этом страдают несовершеннолетние дети, которым их «продвинутые» родители отка­зывают в праве самостоятельного выбора языка воспитания, обучения и личностного развития и таким образом отлучают от языка своего этноса. Типичная тому иллюстрация в Казахстане - это когда наделенные кое-какой властью, деньгами и известностью в обществе родители-казахи от­дают своих детей в русские, английские и прочие школы. И в своей оправдательной аргументации эти люди зачастую прибегают к огульной клеве­те на казахскую школу: дескать, и учителя там плохие, и учебников хороших нет, и обеспечение слабое, и контингент нехороший.

Что здесь сказать, языковой манкуртизм - по­зорное явление, род нравственного отступниче­ства и духовного пораженчества, характеризую­щего не столько общество, где оно имеет место быть, сколько конкретных людей, поддавшихся этому соблазну, по сути, эгоистическому и потре­бительскому.

Если взять за пример хорошо знакомые мне семьи известных ученых, литераторов и обще­ственных деятелей, чьи дети обучались в казах­ских школах, и поскольку то были городские шко­лы, они усвоили русский язык не хуже родного. Старшие из этих детей получили образование в университетах США и Европы и в эти дни успеш­но работают за границей. Немало среди них и тех, кто успел овладеть арабским, персидским и даже японским языками. Стало быть, за гласны­ми и негласными мнениями вроде «в казахских школах дают дурное воспитание и никудышные знания» следует усматривать не больше чем низ­менные и недалекие попытки их приверженцев оправдать свою собственную узколобость и не­вежественное малодушие.

Мухтар Кул-Мухаммед

Ербол Тлешов, «Язык страны»