31 Қазан 2013, 05:35
(07.05.1930-03.09.1982)
Художник-график. Народный художник РК, лауреат Государственной премии республики им. Ч. Валиханова.
Евгений Матвеевич Сидоркин (1930-1982) — художник-график. Народный художник РК, лауреат Государственной премии республики им. Ч. Валиханова. Международные награды — бронзовая и золотая медали книжных выставок в Лейпциге, I премия и золотая медаль Международных биеннале графики в Кракове, дипломы выставок в Венеции, Будапеште. Работы в книжной графике: книга «Басни» С. Михалкова, иллюстрации на темы казахских народных сказок «Веселые обманщики», «Казахский эпос», серии «Казахские народные игры», «Читая Сакена Сейфуллина», «Киргизские сказки», «Аксакалы», «Путь Абая» М. Ауэзова, «Из мглы веков», «История одного города» М. Салтыкова-Щедрина, «Гаргантюа и Пантагрюэль» Ф. Рабле.
Как-то так получилось, что творчество такого мощного и своеобразного художника, как Евгений Сидоркин, долго оставалось за пределами внимания искусствоведов. Ни одного серьезного исследования столь значимого явления, как его иллюстрации к «Казахскому эпосу», «Казахским народным сказкам», «Киргизским сказкам», роману Ауэзова «Путь Абая», ни при жизни художника, ни после так и не появилось. Тем временем многие работы его перешли в разряд хрестоматийных, легко узнаваемых, а у самого Сидоркина то и дело обнаруживаются последователи и подражатели.
Перенимаются его идеи, композиционные построения, способ осмысления тем. Взять хотя бы излюбленный им и разработанный в сценах боевых схваток, поединков, казахских народных игр прием круга. На любой выставке два-три творения такого плана вам попадется обязательно. Впрочем, может, так оно и должно быть. Как истинный художник, Сидоркин, видимо, на порядок-другой опережал свое время, и искусствоведы не в силах были до конца осмыслить прозорливость его идей. Ну а коллеги — те с интересом наблюдали за творческими исканиями собрата, приобщаясь в то же время к особому, в глубь веков уходящему мировидению его и удивляясь необычности изобретенного им художественного языка.
Да, Евгений Матвеевич рано ушел из жизни, и, словно предчувствуя это, он торопился сделать как можно больше. Темы брал масштабные, пласты поднимал мощные, историю ощущал на уровне генетической интуиции, мышление имел эпохальное. Со временем он был на «ты» и извлекал из него уже утраченные было для нас, сегодняшних, картины и образы далекой старины. Прошлое под его рукой обретало силу и живую, нам понятную интонацию. Все это было так. Но говорят же, что большое имеет свойство видеться на расстоянии. Вот оно и увиделось. Глазами доброго и любящего искусство человека, собирателя прекрасных художественных творений в своей частной галерее «ОЮ», уверенно владеющего искусствоведческим пером доктора философских наук, профессора Гульмиры Шалабаевой. Вышла в свет ее монография «Евгений Сидоркин. Онтология художественного метода», посвященная 75-летию со дня рождения художника.
«Онтология» — это слово о сущем, учение о бытии, его основах, принципах и структуре. А значит, книга эта о том, что представляет собою творчество Сидоркина, на чем основывается оно и какими средствами осуществляется. Написана она на стыке двух наук — философии и искусствоведения, и потому биографических сведений о самом художнике (детство, прошедшее в Москве, Каунасе, Казани, Казанское художественное училище, Художественный институт им. Репина в Ленинграде) в ней ровно столько, сколько нужно для того, чтобы понять природу его интереса к искусству в целом и к искусству Казахстана в частности.
«Откуда в русском человеке, — задается вопросом автор, — рожденном и воспитанном в рамках собственной культуры, столь прочувствованное понимание инонациональной культурной традиции? Как объяснить феномен глубокого проникновения в культуру Азии — настолько тонкого, что Евгению Матвеевичу удалось выявить и выразить различие между казахской и киргизской культурами, на первый взгляд очень близкими по духу?». Задается вопросом и тут же отвечает: «Я думаю, это объясняется, во-первых, наличием концептуального взгляда на традиционную культуру как таковую, характер ее развития и в конечном счете глубокие познания истории народов. А во-вторых, Россия всегда была близка к Азии не только геополитически, а еще и потому, что, как писал известный русский философ, апологет евразийской идеи Н. Бердяев, «русский народ по своей душевной структуре — народ восточный».
Размышляя об этой направленности искусства Сидоркина, Гульмира Шалабаева считает, что не последнюю роль тут сыграла встреча с Гульфайрус Исмаиловой, которая стала его женой.
Произошло это в Ленинграде, где они оба учились в «Репинке». Удивительной красоты и духовной наполненности человек, изысканно-утонченный художник, Гульфайрус действительно сделала все, чтобы избранник сердца ее полюбил то, что дорого ей. Бродя с ним по набережным Невы, она живописала ему красоты Алма-Аты и гор Заилийского Алатау, приобщила к миру легенд и преданий казахского народа. Она вложила в его умные, талантливые руки разорванные когда-то кем-то нити сотканной предками духовности с ее вечными темами любви, ненависти, горести, радости бытия, зависти, благородства. «Мне думается, — читаем мы приведенное в книге его высказывание, — что тема актуальная, сегодняшняя только тогда имеет право на существование в искусстве, если она несет в себе черты и прошлого, и будущего».
Они, эти черты, присутствовали в его работах. Не прямолинейно и декларативно, а, как называет это Гульмира Шалабаева, «в мироотношении художника, в состоянии его души». И то и другое мы видим в многочисленных иллюстрациях, которыми снабжена монография. Это и серия «Из мглы веков», и целый каскад «Веселых обманщиков», стремительные, динамичные «Казахские народные игры», прославленные в сказаниях степные батыры и романтические красавицы, герои известных народных сказок и легенд. Все это дышит, любит, страдает, борется, движется и живет. Живет в цвете, в черно-белом графическом исполнении и, что самое главное, в той фактурной подаче, которая была свойственна временам далеких предков. Одни из этих работ наглядно иллюстрируют размышления автора книги о влиянии сакского звериного стиля на образную стилистику работ Сидоркина. Другие делают наглядным утверждение о том, что, находясь у истоков графической школы в Казахстане, он был предтечей сегодняшнего увлечения древними наскальными рисунками — петроглифами.
Все это есть, и происходит оно не на голом месте, а на фоне повышенного интереса в обществе к культурному наследию прошлого. В те 60-80-е годы это была большая, мощная волна. Извлечены из недр и изучаются сокровища Иссыкского кургана, ведутся археологические раскопки Отрара, Алан Медоев исследует мангышлакскую книгу петроглифов, составляет свод памятников культуры специально созданное для этого общество, в ежегодных экспедициях ведутся записи музыкального и устного фольклора. Накопление всех этих сокровищ не могло пройти мимо пристального, на этот регистр настроенного взгляда художника. Преломившись по-своему в его сознании, оно находит оригинальное, образное осмысление во множестве графических работ на уровне высокого мастерства и больших обобщений. Так, используя конкретные зарисовки предметов из кладов Иссыкского и других курганов (бляхи, фигурные пластины, диадемы, браслеты, пронизи, накладки) для щмутцтитулов и заставок к серии «Из мглы веков», художник дает нам ключ к прочтению его стилизованных под старину и потрясающих по своему эмоциональному воздействию автолитографий «Набег», «Битва», «Поединок», «Побоище», «Алпамыс батыр». Все эти листы представлены в книге, и каждый из них — наглядное подтвержение авторских мыслей.
Зоркий взгляд мастера выхватывает из прошлого самое характерное и значительное. Затем романтическое воображение его устраняет все ненужное, второстепенное и, возведя оставшуюся суть в предельную степень выразительности, выдает образные картины. Они, эти картины, находят выражение в графике, о чем подробно говорится в книге, потому что графика по фактуре своей наиболее близка к искусству древних. Рисунок, линогравюра, литография, автолитография... Посредством них осуществляется то самое таинство, которое мы называем словом «воплощение». Благодаря им становится очевидной преемственность человеческого опыта и сопряжения культур. Гульмира Шалабаева вводит нас в творческую лабораторию художника, акцентируя внимание на том, что в линогравюре, скажем, главное выразительное средство — линия. Стремительная и легкая у Сидоркина, она в состоянии передать бег коня или полет птицы. Рассказывает автор и о нововведении Евгения Матвеевича — придуманной им скульптурной трактовке рисунка, имитирующего древние степные изваяния. Прием этот очень эффектен в его работах: лица и отдельные сюжеты как бы проступают сквозь завесу времени, и достигается это тем, что литографский камень натирается песком.
Рассмотрение художественного метода Сидоркина ведется со всех сторон. Тут ориентировка на народные вышивки, аппликации, кошмы. Тут знаменитый прием круга и передача восточных ритмов, влияние японской средневековой гравюры и умение оставлять рисунок незавершенным, с тем чтобы дать свободу зрительскому воображению. Используя все это, Сидоркин не стилизовал Восток, он вчувствывался в казахскую историю, вникал в обычаи, проникал в природу народного искусства. Его, пишет Шалабаева, можно рассматривать как настоящего продолжателя искусства евразийских кочевников.
Преемственность эта органично вписалась в освоение Сидоркиным материала более позднего исторического периода, нежели «мгла веков». Например, в серию автолитографий «Читая Сакена Сейфуллина» или в иллюстрации к роману Мухтара Ауэзова «Путь Абая». К этой книге Сидоркин обращался дважды. Первый раз, в 1960 году, это были линогравюры, а во второй, десять лет спустя, для серии «Библиотека всемирной литературы» — автолитографии. Для первого — казахстанского — издания Евгений Матвеевич работал еще с самим автором. «Вместе с Мухтаром Омархановичем, — читаем мы строки воспоминаний художника, — наметили узловые моменты будущих графических листов. Ему очень импонировала задумка сделать эти листы не буквально иллюстрированными, а в виде обобщенных образов». Эта обобщенность, но в уже более продуманной, углубленной форме была представлена и для следующего — московского — издания, и эта новая графическая серия, за которую (вместе с серией гравюр «Аксакалы») Сидоркин был удостоен Государственной премии Казахской ССР, разошлась потом уже по всему миру, по всем издательствам.
Гульмира Шалабаева — добрый гений семьи Сидоркиных. В ее галерее «ОЮ» неоднократно проходили выставки графических работ самого Евгения Матвеевича, его жены, народного художника Казахстана Гульфайрус Исмаиловой и их сына — известного живописца Вадима Сидоркина. В 1999 году, к 70-летию Гульфайрус Мансуровны, Гульмира выпустила юбилейный альбом. Творчеству Вадима был посвящен буклет. А теперь вот — ее же монография в честь 75-летия Сидоркина-старшего. Профессионально, с любовью написанная книга богато иллюстрирована и прекрасно издана. Завершая ее, Гульмира Шалабаева напоминает нам о том, что в любой культуре действует закон воздаяния должного. Исходя из него, она приходит к выводу, что значение творчества Сидоркина «для казахского искусства громадно». Сегодня оно, казахское искусство, «немыслимо без его тонких и проникновенных работ. Любовь, мудрость и тончайший психологизм художника раскрыли тайны бытия и помогли проникнуть в душу и сердце казахского национального мироощущения и миросозерцания. Благодаря яркой индивидуальности, дарованию Мастера мы имеем возможность осознать богатство нашей национальной культуры».
Источник :biografia.kz